Мир приключений, 1926 № 01 - [28]
— Алло! Что это? Или эта дорога короче? — Он плохо разбирался в здешних дорогах, воспринимая их лишь как дистанции в столько-то километров. Но вот, побежали белые бревенчатые постройки, целый дачный поселок, который отнюдь не входил в программу, — это Готкинс знал твердо. С сердитым недоумением обернулся он назад к шофферу, защитная маска которого неподвижно желтела за откидным верхом переднего сиденья коляски; все остальное сливалось от все возраставшей скорости движения в какой-то дымный вихрь.
— Ерузалем! — крикнул он, — куда же вы едете?
Ответа не последовало. И тут Готкинсу вспомнился вдруг человек, бежавший за автомобилем по двору, размахивая руками. Да ведь это же был Макк, его шоффер. Это он выскочил из своего помещения, что-то взволнованно кричал, делал знаки…
Готкинс нырнул в подушки, с минуту раздумывая молча, затем медленно повел головой, чтобы взглянуть через свое плечо на руки щоффера. Макк за день до того сильно обжег себе левую руку при вспышке бензина, — припомнил Готкинс. Нет, ни на одной из широких мускулистых рук, твердо державших руль, не было ни бинга, ни каких-либо следов ожога. Стало быть, это не Макк? Вдобавок они проносились теперь мимо широко раскинувшихся перекопанных канавами полей. Значит, держали курс прямо к северу, тогда как Чикаго лежал прямо к югу.
Готкинс собрался с мыслями.
— Алло! Кто вы?
И, не получая ответа, спросил:
— Куда вы меня везете? Кто вас нанял?
Он был уверен, что это подстроил Вильсон — и опять, не дождавшись ответа, продолжал:
— Сколько он вам дал?
Разумеется, это Вильсон, крупный хлебный спекулянт, с которым Готкинс конкуррировал вот уже несколько месяцев; это он инсценировал похищение. Он знал, что Готкинс не ослабит хватки еще несколько недель; сам же он близок к истощению.
— Вот и хочет придержать меня сегодня за горло, завладеть на денек рынком и взять верх. Ну что-ж, он отчаянная башка, коварен, как индеец, но со мною не так то просто сладить. Случалось нам и раньше схватываться с ним, и всегда верх оставался мой.
Готкинс сделал попытку кинуть через плечо по адресу шоффера:
— Сто долларов, если вы немедлено доставите меня в город!
Опять нет ответа, и Готкинс, не задумываясь, продолжал:
— Тысячу долларов, и полиция ничего не узнает!
Из под маски вырвался не то хрипловатый смешок, не то легкий скрежет зубов.
Готкинс вынул свои бумажник:
— Десять тысяч наличными!
Дело шло о миллионах и, как всякий другой товар, необходимо было перебить у Вильсона волю того человека.
— Соглашайтесь, пока даю, — прибавил Готкинс.
Замаскированный шоффер и тут ничего не ответил, но так круто повернул машину, что щиток колеса чиркнул о придорожный камень. Готкинс взглянул на контрольный аппарат и увидел, что они делают по 100 километров в час.
— Убавьте ходу! — рявкнул он. — Вы мчите нас обоих прямо в ад!
Они вылетели на широкое шоссе; белые камни, отмечавшие растояние, мелькали мимо, словно монеты, отсчитываемые от столбика, и укладывались позади них новым столбиком.
Вокруг растилались обширные поля, а на горизонте проступала в тумане закругленная цепь высот.
— Мы, по крайней мере, в 20-ти милях от города — подумал Готкинс. Хотелось бы знать: сколько заплатил ему Вильсон?
И в порыве внезапного страха он крикнул:
— Покончим на сорока тысячах и не цента больше!
В ту же секунду передок автомобиля устремился не по направлению стремящейся ленты шоссе; но к выемке в его ограде, за которою был спуск на значительно ниже лежащее поле. Готкинс испуганно предостерегающе вскрикнул, но шоффер уже рванул машину в сторону и направил курс к выемке на противоположной стороне. Так, резко виляя из стороны в сторону, какими-то порывистыми, внезапными скачками, экипаж с молниеносной быстротой лавировал между глубокими рвами, подстерегавшими его с обоих краев шоссе.
— Вы прямо сумасшедший! — ревел Готкинс. — Хотите, чтобы мы разбились в дребезги!
В одну минуту рухнуло его предположение, что этот человек подкуплен Вильсоном. Так правят только сумасшедшие. Быстро пошарил он под сидением и выудил оттуда револьвер, с которым всегда ездил, повернулся и прицелился прямо в желтоватую клеенчатую маску, с неподвижностью забрала торчавшую над никкелированной рамою экипажа.
— Стой! — крикнул он. — Руки вверх!
Снова послышался тот же хриповатый смешок, и голос, заглушаемый маской, забасил:
— Я пытался поговорить с вами третьего дня и вчера в вашей конторе. Вам все некогда было. Сегодня я узнаю, как вы расцениваете свое время — на доллары. И все же я добился разговора с вами бесплатно.
— Вздор! — отозвался Готкинс. — Остановитесь или я влеплю вам пулю в башку!
— Подумайте сначала, — предложил шоффер. — Мы делаем 120 километров в час. С мертвецом на руле рискованно пускать машину, — раз вы сами на ней едете — даже в течение тех пяти секунд, которые понадобятся вам, чтобы занять мое место.
Готкинс увидел, что они мчатся прямо на группу телеграфных и телефонных столбов с целой сетью проводов. Страх железными клещами стиснул ему глотку, но в следующий миг они уже снова очутилась на прямой линии шоссе, и Готкинс привстал на сиденьи на коленях, чтобы оказаться лицом на одном уровне со шлемом шоффера. Но он не мог проникнуть взором сквозь выпуклые стекла очков посеревшей от пыли маски.
