Мир приключений, 1925 № 02 - [36]
— Нет, мой способ бросать негодный, — сухо и деловито сказал он жене после того, как выкуривал третью папиросу сряду. Есть более хороший способ одного известного профессора. Он заключается в том, чтобы прежде всего приучиться выкуривать свое обычное количество папирос в строго определенные часы. Потом постепенно нужно от постоянных, например, 30-ти, перейти к 29, 28 и т. д., наконец, к одной после обеда, и, в результате, к полному отказу от курения. Имеется даже таблица, по которой от каждой следующей папиросы следует отказываться все с большими промежутками времени. Весь курс продолжается около трех месяцев… Неправда-ли, остроумно? Надо будет бросить по этому способу…
Г. Лазаревский
НОВООБРАЩЕННЫЙ
Юмористический рассказ В. Джекобса
Иллюстрации В. Оуена
Мистер Пэрнип взял под руку вновь записавшегося члена и шел, нежно прильнув к нему. Мистер Биллинг, широкое лицо которого сияло сознанием добродетели, с большим удовлетворением внимал похвалам, которые расточал его друг.
— Ведь, это такой пример для других, — говорил тот. — После того как мы залучили вас, остальные пойдут, как бараны. Вы будете ярким светочем среди мрака.
— Что хорошо для меня, должно бы быть хорошо и для них, — скромно заметил м-р Биллинг. — Пусть только кто-нибудь осмелится…
— Т-с! т-с! — остановил его м-р Пэрнип, приподнимая шляпу и вытирая свою благодушную лысину.
— Забыл, — спохватился тот с невольным вздохом. — Драться мне больше нельзя. Ну, а если кто-нибудь звезданет меня?
— Подставьте ему другую щеку. — ответил м-р Пэрнип. — Они уже не посмеют ударить; и увидев вас, улыбающегося…
— После оплеухи?
— После оплеухи, — подтвердил тот: — они почувствуют такой стыд, что им будет гораздо больнее, чем если бы вы ударили их.
— Будем надеяться, — сказал новообращенный: — хотя это несуразно как-то. Я умею садануть любого человека, как говорится, увесисто. Не то, чтобы я был такого злого нрава, вовсе нет; пожалуй, горяч. И в конце концов хорошая затрещина спасает от труда разводить словесные доводы.
М-р Пэрнип улыбался и продолжал развивать яркую картину влияния, которым будет пользоваться первоклассный задира, вдруг отказавшийся драться. В этой части города царили суровые нравы, и он с прискорбием видел, что тяжелый кулак внушал к себе больше уважения, чем благородство ума и отзывчивость сердца.
— А вы соедините в себе и то, и другое, — сказал он, похлопывая своего спутника по плечу.
М-р Биллинг осклабился.
— Вам лучше знать, — скромно промолвил он.
— Вы сами удивитесь, до чего это легко дается, — продолжал м-р Пэрнип. — Ваша мощь будет возрастать с каждым днем. Старые привычки исчезнут, и вы даже не заметите, что вы их лишились. Через два-три месяца вам, например, будет совершенно непонятно, что хорошего могло быть в пиве.
— Но вы, кажется, сказали, что не заставляете меня отказаться от пива? — возразил тот.
— Не заставляем, — ответил м-р Пэрнип. — Я только имею в виду, что по мере укрепления вашей силы вы попросту потеряете всякий вкус к пиву.
М-р Биллинг остановился как вкопанный.
— Уж не полагаете ли вы, что я стану отказываться от кружки пива и буду лишен всякого удовольствия? — спросил он с тревогой в голосе.
М-р Пэрнип кашлянул.
— Конечно, это не во всех случаях обязательно, — поспешно пояснил он.
Лицо м-ра Биллинга прояснилось.
— Ну, будем надеяться, что я попаду в число более счастливых, — простодушно сказал он. — Я готов стеснить себя во многом, но уж если коснется пива…
— Поживем — увидим, — сказал с улыбкой его собеседник. — Нам незачем подвергать людей лишениям, наша цель — делать их более счастливыми, вот и все. Постараемся, чтобы между людьми установилось хоть некоторое дружелюбие, хоть какое-нибудь участие друг к другу и чтобы хоть сколько-нибудь озарилась будничная жизнь.
На углу улицы он остановился и, сердечно пожав руку своего спутника, расстался с ним. М-р Биллинг, охваченный довольно противоречивыми настроениями, пошел к своему дому. Маленькая кучка серьезных людей, утвердившаяся в их местности, чтобы распространять свет и культуру, с некоторого времени усиленно охотилась за ним. И он теперь недоумевал, что за приманка помогла стрястись беде.
— Подковали-таки меня, — объявил он, открыв входную дверь и направляясь в крошечную кухню. — Не мог отказать м-ру Пэрнипу.
— Ну, и рада за них, — коротко промолвила мистрис Биллинг. — Ноги-то вытер?
Супруг, не говоря ни слова, повернулся и, отступя к половику, начал долго-долго шаркать ногами.
— Что это — хочешь насквозь протереть? — с удивлением спросила мистрис Биллинг.
— Мы должны делать людей более счастливыми, — важно пояснил супруг: — должны быть подобрее к ним и хоть чуточку развеселить их будничную жизнь. Так говорит м-р Пэрнип.
— Да уж кому развеселять, как не тебе, — заявила мистрис Биллинг, фыркнув носом. — Никогда не забуду прошлого четверга — хоть до ста лет доживу. Ты бы в самый раз отправился увеселять полицейскую камеру, если бы я не успела во время увести домой.
Но супруг, занятый в эту минуту над рукомойником, не ответил. Окончив умывание, он отошел, отдуваясь, схватил небольшое полотенце и остановился в дверях, вытирая лицо и глядя на жену с улыбкой, которую не смог бы затмить сам м-р Пэрнип. Сели за ужин, и он в перерывах между глотками рассказывал подробности предстоящего нового уклада своей жизни. В подтверждение крепости своих намерений он, после некоторой борьбы, согласился купить клеенчатый половик для корридора, две вазы для украшения парадной комнаты и какое-то новое и довольно дорогое средство от мозолей для мистрис Биллинг.
