Мир приключений, 1925 № 01 - [36]

— Пожалуй за сумасшедшего примет.

— Ничего… ничего… каждый изобретатель немного сумасшедший… А она прехорошенькая. Смотри: волосы, как жидкое золото, о котором ты мечтаешь. Ну, а скажи: все эти зеркала ведь дорого стоят?

— Ничего подобного. Я установлю составное зеркало из мелких зеркал, почти осколков, а они стоят гроши. Часть я уже купил.

— А часовой механизм?

— Уже есть. За пять рублей на толчке купил. Механизм, что надо.

— Когда же открытие этого девятого чуда света?

— Я думаю скоро. Ведь ты еще зайдешь. В газетах во всяком случае объявлено не будет: я человек скромный.

— Ну, желаю успеха… Как-нибудь зайду.

— А соседка все смотрит. — … и волосы как расплавленное золото — медленно проговорил хозяин.

Проводив приятеля, он подошел к окну.

Напротив в окне стояла залитая солнцем молодая девушка. Волосы были, действительно, прекрасного золотистого света и коротко острижены. Она перегнулась за окно и они закрыли ей лоб и щеки: она. привычным движением головы откинула их и Блажин (фамилия хозяина) невольно зажмурился — они сверкнули на солнце, как горсть брошенных золотых. Девушка взглянула в окно напротив, улыбнулась и пошла в комнату. Окно чернело в солнечной раме и Блажину показалось, что в глубине комнаты сверкают золотистые волосы.

_____

Блажин был человек увлекающийся, и этим, а также полным отсутствием правильного воспитания, можно объяснить то, что к 32 годам он был настоящим пролетарием, городским интеллигентным пролетарием. В минуты относительного материального благосостояния он жил «под все», а потом бегал, искал заработка и, найдя его, ухитрялся проживать заработок ранее его получения. Благодаря большим знакомствам и покладистому характеру, он без. особого труда находил заработок, но нуждался он всегда, так как, будучи увлекающимся человеком, он, не задумываясь, бросал любое дело, если в эту минуту подвертывалось какое-либо увлечение — будь то азарт, новый человек в его жизни, или какая нибудь идея, почему то показавшаяся ему новой и увлекательной.

Но солнце, музыку и человеческую мысль он любил всегда неизменно.

Мысль о рефлекторе для освещения его маленькой темной комнаты была его очередным увлечением и он решил ее осуществить. Кстати подвернулся заработок и он накупил массу разных зеркал и больших, и маленьких, и осколков. На толкучке он раздобыл старый большой часовой механизм, который привел в порядок, отдав знакомому механику, и после недельной работы разработал конструкцию вращающегося рефлектора, который по его убеждению, вполне достигал цели.

Сильно смущало его то обстоятельство, что постановка рефлектора должна была происходить на улице, так сказать публично. Он предвидел любопытные расспросы, насмешки зевак и стыд неудачи (а это он не исключал) и пр. и пр., но он пересилил себя и, набравшись духу, направился в жилтоварищество напротив. Улучив минуту, когда управдом был с кем то на дворе, он обратился к нему.

— Видите ли, я занимаюсь физическими опытами и мне нужно было бы на вашем доме, на высоте третьего, этажа, поставить такой, знаете, солнечный отражатель.

— Какой это отражатель?

Блажин постарался кратко объяснить суть дела.

— Гм… Значит вы нам стену будете портить?

— Совершенно незначительно…

— Так… Ну а сколько вы нам за это заплатите?

Блажин удивленно посмотрел на него: он никак не ожидал этого во проса.

— Ну да… что-ж тут странного. Нам, знаете, дом чинить надо, расходы, а вы, значит, будете, так сказать, эксплоатировать часть стены. Мы с вас возьмем — ну, скажем, по рублю с сажени.

— Да ведь я займу каких-нибудь сажень-полторы.

— Вот и прекрасно — обрадовался управдом — значит полтора рубля, а у нас есть целые квартиры по полтора рубля ходят. Нам нужно везде выколачивать, иначе развалимся. Вы уж, товарищ, не скупитесь, ведь — так сказать — через нас солнце получаете и берем мы недорого.

В хозяйственном азарте управдом уже соображал — нельзя ли, вообще, сдавать в аренду солнечный свет.

Блажину оставалось только согласиться.

Рефлектор, не весь в целом, а пока только отражающий диск, был готов. Он состоял из металлического щита, на котором были укреплены зеркала, образуя один сверкающий слегка вогнутый щит. Нужно было проверить достаточен ли он для освещения всей комнаты. Это можно было сделать легко: стоило в окне напротив укрепить рефлектор, наведя отражение на комнату, но для этого нужно было просить разрешения живущих напротив. Блажину вспомнилась женская фигура и он чувствовал странную робость.

Но нужно было пить чашу до конца и как-то Блажин, с тем же управдомом, стучался в квартиру напротив. Вышла старушка чистенькая, маленькая. Блажин долго объяснял ей сущность его просьбы, а управдом поддакивал и успокаивал старушку и эти успокоения ей, видимо, казались особенно подозрительными.

— Значит вы не надолго окно закроете этим самым зеркалом?

— На двадцать минут, не больше.

— А что такие штуки во всех квартирах будут ставить?

— Еще не скоро, а вообще будут, вероятно.

— Значит опять на квартиру набавят — прошептала старушка и грустно посмотрела на управдома.

Решили притти завтра в десять утра.

_____

Тот, кто ничего не изобретал, кто ничего страстно не желал и не добивался, тот не поймет радостного волнения, которое охватило Блажина в момент, когда, укрепив рефлектор на окне, он вдруг увидел свою комнату ярко освещенной: вот ключи, воткнутые в зеркальный шкаф, вот угол печки. Какое счастье! Он крепко привязал рефлектор и побежал к себе. В его комнате было светло и даже теплее, как он предполагал в изобретательском увлечении. Он лихорадочно начал укреплять боковые створки и, когда, придав соответственное положение им, он увидел отражение солнца на потолке, он чуть не свалился, с подоконника от восторга.