Мир приключений, 1924 № 01 - [30]
…Я очнулся у себя в комнате… На голове был компресс… Около кровати на стуле сидела моя жена и скорбно смотрела на меня. Я приподнялся и сначала ничего понять не мог. Потом я вспомнил всё и стал подыматься…
— Лежи! Лежи! — сказала мне жена. Укоризной зазвучала ее речь. Так говорят с опасно-больным. И вдруг мысль о Холмсе пронизала мой мозг.
— Где Холмс? — быстро спросил я.
— Где же ему быть?.. Вероятно, дома… — недовольно ответила жена и потом, не будучи в состоянии сдержать себя, прибавила:
— Как ты неосторожен!.. Ты же — доктор! Сам понимаешь, как вредно так пить!
— Как я попал домой? — спросил я.
— Тебя привели… Вернее принесли какие-то незнакомые мне люди, — тихо ответила жена. — Признаюсь. мне было стыдно за тебя!
— Ах, Мери!.. Если бы ты знала!.. Какой ужас! Какой вчера произошел ужас! — воскликнул я. Вероятно, лицо мое выразило такое страдание, что добрая жена моя испугалась.
— Прими сali bromati… Я приготовила… Дай я переменю компресс… Ты нездоров… Не волнуйся… Лежи спокойно…
— Ах, Мери, не надо сali bromati. Дай скорее стакан виски. Это необходимо. И скорее одеваться. Скорее! скорее!
Она покачала головой и сказала:
— Я не знаю, что с тобой вчера было. Но ты явился… вернее тебя принесли в какой-то кацавейке, без шляпы, в одном ботинке… Где ты был вчера? Ведь, ты поехал к Холмсу?
Я вскочил на ноги и бессвязно стал рассказывать ей о случившемся… Она, повидимому, плохо понимала меня. Но по мере моего рассказа лицо ее покрывалось бледностью. Глаза расширялись. Она даже ухватилась за спинку стула. Когда я кончил, она воскликнула:
— Боже мой! Я ничего не понимаю! Или ты рассказываешь мне свой кошмар или… действительно произошло что-то страшное! Поезжай к Холмсу. Я поеду с тобой. Знаешь… что? Позвони к нему по телефону!
Я подбежал к телефону. Позвонил. «Скорее: № 1667091… Что? Вы Холмс?.. А кто? Кто говорит? Что?.. Доктор Ватсон… Да-да… Мммм… Что такое? Следы преступления. Не понимаю. Ааа… Хорошо! Через полчаса? Хорошо». Я бросил трубку и в отчаянии упал в кресло.
— Что такое? Что тебе сказал Холмс? — дрожащим голосом заговорила жена с испугом глядя на меня.
— Ах, Мери!.. Холмса нет! Там хозяйничают они!
— Кто они?
— Да все эти негодяи! Они мне сказали, чтобы я не смел приезжать раньше, чем через полчаса! Они сказали. что «оставляют следы преступления»… Ничего не понимаю. Ключ ст квартиры будет на лестнице на подоконнике. — сказали они.
— Что это значит?
— Не понимаю…
Через полчаса я выбежал из своей квартиры. На улицах газетчики кричали: «Удивительное приключение. Пропал знаменитый детектив Шерлок Холмс. Предполагается преступление. Воры скрали сыщика. Исключительное событие. Сыскная полиция на ногах».
— Опоздал! — подумал я.
Но оказалось, что газеты раньше полиции узнали о случившемся. И. когда я входил в подъезд дома Холмса, туда же к подъезду подкатил автомобиль начальника полиции. Он вышел из автомобиля, сытый и довольный, пожал мне руку и с усмешкой сказал мне:
«Вот так историйка? Ну кто бы мог предполагать, что с нашим маэстро произойдет такой казус? Добро бы с нами, грешными».
Нескрываемое злорадство слышалось в его речи.
— Радуется скотина. — подумал я.
Несколько агентов следом за нами поднялись по лестнице. Без труда я отыскал ключ, открыл дверь и мы вошли.
Квартира была пуста. Один дубовый шкаф зиял открытыми дверцами.
На подоконнике в кабинете Холмса я нашел аккуратно разложенные кучки грязи — и около записку: «это для анализа — грязь с наших сапогов». Рядом правильные кучки пепла от папирос и десяток окурков — и опять записка: «пепел и окурки для установления табачных фирм». Тут же висел лист бумаги с аккуратно вычерченными размерами сапожных подошв, с запиской: «снимки с наших подошв». На стене углем было написано: «Доктор Ватсон — осел».
Начальник полиции громко захохотал, и от хохота затрясся его живот.
— Мерзавцы! Они еще издеваются!.. Ну и доберусь я до них!
Повертевшись по квартире некоторое время, он сказал:
— Ну, кажется, здесь мне делать нечего. Заезжайте через час ко мне в бюро. Побеседуем. А пока посидите здесь. Сейчас явится следователь. Расскажите ему, что знаете. — И он ушел.
Я остался один. Трудно передать словами, какая безумная тоска овладела мною, когда я ходил один по пустым комнатам, когда я стоял в «бывшем» кабинете Холмса. Здесь стояло его любимое кресло. Здесь были полки с его книгами, с его архивом, — замечательным, единственным архивом!
«Это ужасно! Это ужасно!» — говорил я вслух, и голые стены какими-то невнятными отзвуками откликались на мои восклицания. Было жутко.
Явился следователь. Стал записывать мое длинное показание, причем несколько раз, ухмыляясь, посматривал на меня и даже пожимал плечами.
«Может быть, проспится и явится. Вот, как вы», — наконец, сказал он с усмешкой. Я чуть не наговорил ему дерзостей. Кажется, он весь мой рассказ принял за бред пьяного человека.
Через час я был у начальника бюро. Сперва и он позволил себе шутливо отнестись к моему рассказу, но я сумел убедить его, что дело серьезное. Мой рассказ о «воровском клубе» в Лондоне, о «воровских курсах» озадачил его.
