Мир приключений, 1924 № 01 - [10]
Борьбу предполагалось закончить в шесть земных суток. На высказанное одним из начальников частей замечание о слишком коротком сроке, начальник технических сил Роне Оро-Бер не без сарказма заметил:
— Мой юный друг, количество жизненных впечатлений, которое вам надлежит получить в течение этих шести исторических дней, наверное, превзойдет сумму впечатлений целой томительно-долгой, но пассивно прожитой жизни иного старого трутня, вроде меня. Шесть суток — срок почтенный! Если бог древних в шесть дней сотворил все видимое и невидимое, то почему бы нам в такой же срок не уничтожить пару-другую ничтожных, негодных планетишек?
Взрыв восторга был ответом остроумному старику.
Ровно в 16 часов, получив последние инструкции, собрание растаяло в подземных галлереях.
Роне Оро-Бер при выходе слегка взял начальника флота за локоть и тихо спросил:
— Вы не забыли о нашем утреннем условии? Сейчас 16 часов!
— Я в вашем распоряжении, великий учитель! — ответил Гени.
— Вот и прекрасно! Значит, вы составите мне компанию. Отошлите-ка вашу машину к себе на Аляску, и пусть там этот допотопный рыдван отдадут маленьким детям. Для них это будет забавной игрушкой.
Гени с удивлением взглянул на ученого.
— Да, да, мое дитя! Подобный аппарат для начальника междупланетного флота в настоящий момент решительно устарел. У меня для вас имеется кое-что позамысловатее…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
МАРСИАНКА
Авира Гени-Map смутно чувствовала, что муж ей не доверяет. Чувство привязанности к любимому человеку и любовь к далекой, прекрасно родине боролись в сердце этой сильной и умной женщины.
На карту ставилось ее личное счастье — с одной стороны, и благо народа, давшего ей жизнь, — с другой.
Здесь и там — вот два встречных течения, которые порождали бурю в ее смятенной душе.
Здесь — все реальное, что составляет жизнь. Там — все идеальное, что наполняет ее трепетным восторгом. Здесь — повседневные переживания супруги и матери, там — дрожат в золотистых лучах[18]) святые мечты юности, грезы о далеком, прекрасном, незабываемые ласки материнской руки. Там — зарождение ее внутреннего мира, сознания, родная стихия лучезарной, немеркнущей жизни. Здесь — неизбежный конец, быть может, недалекий, небытие, урна с пеплом ее некогда прекрасного тела. Что могло бы разбить, сгладить эти страшные противоречия? Любовь супруга? Она условна и непрочна! Ласки детей? Дети ей почти чужды, они — собственность Федерации, им почти незнакомо чувство детской привязанности к виновнице их существования. Они без остатка принадлежат враждебному ей народу.
Под наплывом этих мыслей Авира сжала виски руками и глухо застонала.
— О, будь ты проклята до конца дней, человеческая ненависть! Великий Разум мира! Когда же люди научатся относиться, как к святыне, к жизни себе подобных. Когда настанет золотой век любви и милосердия? Когда?
Но ответа не было. И не будет!.. Ибо некому ответить…
Несчастная женщина, спрятав лицо в колени, долго беззвучно рыдала.
Наконец, пароксизм миновал, а с ним исчезли и последние колебания.
Она гордо выпрямилась и сверкнула глазами по направлению к статуе мужа:
— Жребий брошен! Судьба создала нас врагами, и врагами же мы останемся до конца дней, несмотря… несмотря на мою любовь к тебе!.. Моя больная радость! Мое тревожное, мучительное счастье! Мы, несмотря ни на что, — враги! И наше назначение — бороться. Пусть будет так! Когда нибудь, я это знаю, ты простишь меня!..
Авира приказала позвать управителя дома.
— Ириго, где начальник?
— Не могу знать, ваша милость.
— Он дома, по крайней мере?
— Вернее, что нет.
— Улетел на «Гермесе»?
— Не могу знать, ваша милость.
— Вы вечно ничего не можете знать, Ириго! Это становится скучным!..
— Как вам угодно, ваша милость.
— Начальник был в эманаторий?
Старик исподлобья взглянул на марсианку.
— Не могу вам ответить, может быть, да…
Авира впилась в старика колющим взглядом своих черных, блестящих глаз.
— Что за странные ответы, Ириго? Может быть начальник еще там?
— На этот вопрос могу ответить определенно: его там нет. В ванной комнате витает смерть…
Марсианка насторожилась.
— Начальник отказался от ванны, так как это грозило его драгоценной жизни… Какой-то преступник чрезмерно эманировал ванную комнату, — медленно договорил старый управитель, искоса взглянув на женщину.
Бронзовое лицо марсианки потемнело. Однако, она быстро оправилась и воскликнула уже другим тоном:
— Какой ужас! Почему же начальник не сообщил об этом мне? Надеюсь, Ириго, вы распорядились привести в порядок эманаторий и выяснить виновного?
— Да, ваша милость. Эманация выкачена, и виновный будет найден и понесет заслуженное наказание.
Старик слегка поклонился марсианке и как бы про себя добавил:
— На Земле, у нас на Земле, ничто не остается без возмездия!..
— Я не нуждаюсь в ваших сентенциях, любезный, я приглашала вас совсем не для этого. Можете итти!
Управитель, приложив руку к виску, медленно удалился.
Авира порывисто накинула на себя темное покрывало из искуственной ткани, вырабатываемой на ее родине, и быстро пошла по направлению эманатория. Осторожно подойдя к выходу в аван-зал, она оглянулась вокруг и скрылась за дверью. Заперев на всякий случай наружную дверь, она закуталась поплотнее в покрывало и нажала потайную кнопку эманатория.
