Мир приключений, 1918 № 03 - [20]

— Скажешь ты мнѣ, зачѣмъ мы тащимся въ этотъ уголъ? — повторилъ Тинъ Кенъ.

Хиненъ повернулся и пристально посмотрѣлъ на него.

Этотъ взглядъ имѣлъ поразительное дѣйствіе, — дѣйствіе струи воды на только что вспыхнувшее маленькое пламя. Биль глянулъ въ сторону приближавшихся саней, потомъ опять перевелъ глаза на Тинъена и спокойно, холодно произнесъ:

— Нѣтъ, не скажу.

— Какъ угодно, — новымъ, смиреннымъ тономъ проговорилъ Гаррисъ. — Да не сердись ты. Право, я совсѣмъ не желаю мѣшаться въ твои личныя дѣла. Я просто думалъ, что тебя мучатъ тяжелыя мысли и что тебѣ станетъ легче, если ты выскажешься.

Скоро почтовыя сани остановились рядомъ съ санями Биля и Гарриса. Собаки почтаря сѣли, посматривая своими волчьими глазами на огромныхъ маламутовъ Хинена. Узнавъ Биля, по гонщикъ почтовыхъ собакъ замѣтно вздрогнулъ, и въ каждомъ его словѣ, въ каждомъ движеніи стала чувство ваться принужденность.

— Въ Арнакъ? — спросилъ онъ Биля.

— Двигаемся туда, — отвѣтилъ тотъ.

Погонщикъ повернулъ голову и посмотрѣлъ по направленію поселка, изъ котораго онъ ѣхалъ. Нѣсколько времени онъ молчалъ, потомъ многословно заговорилъ о разныхъ пустякахъ, не упоминая ни объ Арнакѣ, ни о его обитателяхъ. Наконецъ, почтарь сталъ собираться въ дальнѣйшій путь.

— Вы знаете Шумнаго Джордана, Биль? — спросилъ онъ Хинена, стараясь придать своему голосу безпечное выраженіе.

Хиненъ утвердительно кивнулъ головой.

— Онъ въ Арнакѣ, — продолжалъ почтарь. — Ему хорошо живется. Онъ получилъ отличный участокъ.

— Вотъ какъ, — бросилъ Биль.

— Да, да, ему везетъ, — съ видимо возроставшимъ замѣшательствомъ продолжалъ погонщикъ почтовыхъ собакъ — Елена Соусвикъ тоже въ Ар накѣ…

— Вотъ какъ, — повторилъ Биль.

— Да, устраиваетъ дѣла своего покойнаго старика. Не правда ли, грустно, что старый Денъ Соусвикъ убрался съ это о свѣта? Тяжеленько ей, бѣдной, одной. Вѣдь она не жила въ Арнакѣ. Старикъ почти все время держалъ ее въ училищѣ, далеко отъ насъ Она пріѣзжала только такъ… погостить, да и то не надолго. Денъ былъ совсѣмъ не нынѣшній… Помнится, вы были дружны со старымъ Деномъ, Биль?

— Да, — коротко отвѣтилъ Хиненъ.

— Вы встрѣчали Елену, когда она пріѣзжала къ своему отцу?

— Да.

— По всѣмъ вѣроятіямъ, вы заи дете навѣстить ее, когда будете вд Арнакѣ?

Биль промычалъ что-то.

— Шумный Джорданъ то и дѣло бываетъ у нея, — дрожащимъ голосомъ продолжалъ погонщикъ почтовыхъ собакъ. — Онъ и молоденькій горный инженерикъ, который работаетъ для компаніи Армхеймеръ. Его зовутъ Адамъ Бекеръ. Только кь нимъ двоимъ изъ цѣлаго Арнака она выказываетъ… расположеніе. Особенно къ Джордану.

Хиненъ ничего не сказалъ. Погонщикъ возился съ веревками, которыя перетягивали его тюки, хотя онѣ были въ полномъ порядкѣ, и го и дѣло боязливо поглядывалъ на Биля.

— Вы… вы знали, что Шумный Джорданъ въ Арнакѣ? — наконецъ, рѣшился онъ спросить.

Тинъ Кенъ громко вздохнулъ и опасливо посмотрѣлъ на Хинена. Тотъ не сводилъ каменнаго взгляда съ лица взволнованнаго почтаря.

— Вамъ нужно торопиться везти почтовые мѣшки. Правда? — спросилъ Биль и въ этомъ вопросѣ почувствовалось нѣчто въ родѣ предупрежденія.

Почтарь надѣлалъ цѣлый рядъ ошибокъ и, желая поправить ихъ, поступилъ еще хуже, сказавъ:

— Вѣдь я говорилъ безъ всякой задней мысли, Биль. Я просто слышалъ только о васъ и о Шумномъ Джорданѣ, вотъ и все… и только хотѣлъ…

— Ну, двигайтесь вь путь, — прервалъ его Тинъ Кенъ. — Убирайтесь, глупый, длинноязычный болтунъ!

— Да я… я просто… Меня очень удивило… — продолжалъ бормотать совсѣмъ растерявшійся погонщикъ почтовыхъ собакъ.

— Счастливаго пути и прощайте, — сказалъ ему Хиненъ. Онъ произнесъ эти слова очень мягко и очень отчетливо, въ то же время дѣлая шагъ къ почтарю. Тотъ совсѣмъ онѣмѣлъ; даже его тупость имѣла предѣлы.

— Эй вы, волчьи крысы съ пушистыми хвостами, — закричалъ онъ на своихъ псовъ и побѣжалъ вслѣдъ за санками, которыя, визгнувъ, скользнули по твердому снѣгу. Онъ даже не бросилъ прощальнаго привѣта своимъ недавнимъ собесѣдникамъ. Тинъ Кенъ съ неудовольствіемъ глянулъ ему вслѣдъ.

— Ну и глупъ же этотъ простакъ, прости Господи, — замѣтилъ онъ. — Неужели тупей малый не могъ найти другого разговора? Спрашивать у человѣка про такія вещи! Если онъ не научится держать языкъ за зубами, кто-нибудь скорехонько отправитъ его въ могилу.

Хиненъ утвердительно кивнулъ головой. Въ Аляскѣ не принято говорить съ малознакомыми людьми о такихъ интимныхъ дѣлахъ, какъ ихъ кровная вражда и месть.

— Двигаемся, — сказалъ Гаррису Биль.

Тинъ Кенъ занялъ свое мѣсто позади саней. Его маленькіе, черные, какъ бисерины, глаза весело поблескивали. Сдѣлавъ нѣсколько шаговъ онъ съ нѣкоторой опаской задалъ другу щекотливый вопросъ:

— На этотъ разъ ты ему не спустишь? Нѣтъ, Биль?

Хиненъ неопредѣленно покачалъ головой. Его маленькіе глаза еще сузились, превратились въ двѣ щелки между опухшими, покраснѣвшими отъ мороза вѣками. Его умъ занимали воспоминанія, и онъ разсѣянно отвѣтилъ:

— Не знаю.

— А я знаю; ты отплатишь ему за нашего бѣднягу Бена — съ волненіемъ заговорилъ Тинъ Кенъ. — Подумай, вдобавокъ еще этотъ Джорданъ вертится около дочери Дена Соусвика. Ты зналъ объ этомъ? Впрочемъ, что я! Разумѣется, зналъ. Ужъ, конечно, тотъ малый, что заходилъ къ намъ въ Фербэнксѣ, болгалъ объ арнакскихъ дѣлишкахъ. Теперь я отлично понимаю изъ-за чего мы тащимся такую даль. Ты его поймешь? Да?