Мир под крылом дракона - [64]

— Открывай!

Вместо сахара оказалась соль, а вместо соли — сахар. Что и следовало доказать!

— Интересно, о чем ты думала, когда насыпала…

Линн тут же перебила меня и бросилась в атаку:

— Ах, тебе интересно, о чем я думала? — слезы высохли моментально, она вскочила с табурета, который с грохотом свалился на пол за её спиной. Линн шла ко мне, а я медленно отступал.

— О чем я думала! — еще раз повторила она, нащупывая рукой банку с сахаром. Или с солью? — О том, что ты меня обманул! — и банка полетела в меня. Я успел наклониться, но содержимое банки осыпало меня с головы до ног. — О том, что ты улетел, не попрощавшись! — вторая банка пролетела мимо уха, я не успел оттряхнуть лицо от соли, как на меня просыпался сахар.

Пока я тряс головой, пытаясь избавиться от сахара, Линн добралась до яичницы и выплеснула ее в меня, как воду из тазика. Все! Моё терпение лопнуло! Я хватил супницу и окатил бешеного повара молочной лапшой. Поварской колпак слетел, лапша сосульками повисла на волосах и медленно поползла вниз, по лицу зажмурившейся драконы. Воспользовавшись временной дезориентацией противника, я схватил салфетки и стал вытирать лицо любимой.

— Глупая моя девочка! Я не мог остаться, но я сидел с тобой в больничном крыле, пока ты спала. Я думал о тебе все время и, как проклятый, бегал по лавкам и искал тебе подарок!

Линн, как птенец, открывала и закрывала рот и даже пыталась отвернуться, но я не пустил. Прижал к себе и, продолжая говорить, вынимал лапшу из её прически. При слове «подарок» перестала дергаться и, наконец, прислушалась, о чем я говорю.

— Я вернулся, как только смог, прилетел за тобой. Я тебе не врал — просто не успел всего сказать. Но я люблю тебя, не смей в этом сомневаться!

Девушка разлепила молочные ресницы и впервые посмотрела мне в глаза. Я аккуратно вытер белую каплю в уголке её правого глаза и… поцеловал. У этого поцелуя оказался совершенно непередаваемый вкус: соль и сахар смешались, образуя немыслимую комбинацию — такого я еще не испытывал.

— Я тебя теперь никуда не отпущу — ты полетишь со мной?

— Куда? — спросила Розалинда, не открывая глаз. — Зачем?

— Туда, где я живу и работаю. К людям, к дроу, там и эльфы встречаются, и полукровки. А еще у меня есть знакомый оборотень-волчонок. Он тебе понравится, обещаю. Линн, ты будешь моей женой? Хотя, можешь не отвечать: если откажешься — я тебя украду.

Я смотрел ей в глаза — из-под липких волос сияли два изумруда, и не было ничего прекрасней и дороже их во всей вселенной.

— Линн, так ты полетишь со мной? — еще раз спросил я.

— Конечно, полечу. Только помоюсь сначала. Я тоже тебя люблю, — она подняла руку и стряхнула сахар с моей щеки. — Тебе тоже не мешало бы умыться.

Мы услышали сдавленный смешок и оглянулись. В дверях стояли мои родители. Мама прикрывала ладонью рот, чтобы не засмеяться, а папа тянул её за руку.

— Простите, мы не хотели вас отвлекать, но вы так шумели! Если наша помощь не нужна, то мы лучше пойдем. Лиза, идем отсюда! — он дернул маму, пытаясь увести её.

Я посмотрел вокруг. Мы стояли в луже молочной лапши, пол покрывали осколки, соль, сахар, салфетки, ложки, а у плиты валялась серебряная крышка от супницы.

— А как мы отсюда выберемся? — поинтересовалась моя красавица.

Властелин, которому удалось оттащить жену на несколько шагов, услышал слова Линн и щелкнул пальцами. Веселый теплый ветерок, пробежал по кухне, восстанавливая разбитое и очищая грязное. Через минуту наши волосы, лица, одежда и оставшаяся на столе посуда засверкали чистотой. Даже сладкая яичница испарилась. Я схватил Линн за руку и потащил в столовую, где осталась моя сумка.

Линн смутилась, в столовой нас ждали, но мне нужны свидетели. Футляр с ожерельем, как всегда, оказался на самом дне.

Опустившись на колено, я протянул его Линн:

— Розалинда, ты будешь моей женой?

Линн протянулась за подарком, но я отвёл руку в сторону. Э нет, сначала ответ!

— Да, да, выйду!

Я отдал ей подарок и встал. Ради восторга на лице любимой я готов еще три дня издеваться над ювелирами. Золотистый свет камней отразился в зеленых глазах:

— Спасибо, Ри! — и она повисла у меня на шее.

Мама подлетела к невестке, ну, почти невестке, всплеснула руками:

— Какая прелесть! — и раздались охи, ахи и всхлипывания. Мы с отцом переглянулись и пошли к бару. Теперь можно и выпить. Не успели мы пригубить вино, как к нам подошли дамы с вопросом:

— Ри, а это эльфийские камни? — Пришлось рассказывать услышанную от Ларселя историю. Уникальность камней еще больше повысило цену ожерелья, ну, и мою, заодно.

Отец взял в руки украшение и долго рассматривал его. Изучал? Вспоминал брата? Никто не узнает. После того, как ожерелье вернулось к моей невесте, он еще некоторое время задумчиво смотрел в окно, не отвечая на наши вопросы.

Вечер мы провели вдвоем — улетели подальше от города. Купались в озере, а потом долго гуляли в вишневом саду, где ветер нес белые лепестки.

На следующее утро мы стояли на самой верхней площадке дворца Властелинов, в окружении друзей и родственников. У моей невесты оказалось много родни, еще бы, породниться с Властелином — не всем выпадает такая удача. Но это я вспоминаю сейчас, а тогда для меня не существовало ничего, кроме сияющих глаз моей любимой.