Мир перевернулся - [60]

Прежде чем встать, Ева неподвижно полежала немного на спине. Силы вернулись к ней. Руки в стороны, вперед, одно колено согнуть… За этим занятием ее и застала Дженни.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Йога… Я не могла уснуть. Это немного помогает.

– Ты и медитируешь? – Дженни вошла в комнату и села на диван.

– Иногда. Реже, чем хотелось бы. Все время думаю, что надо постирать или что приготовить на ужин… Никак не могу сосредоточиться.

– Да, – согласилась Дженни. – От этих мыслей трудно отвлечься.

Потом они немного помолчали, и Дженни пробормотала, почти заплакав:

– Я боюсь, что папа умрет.

– Я тоже. – Ева села рядом с ней на диван.

Глава 23

Ева вошла в кухню, когда Дженни разговаривала по телефону.

– Что? Что?! – воскликнула она.

– Вы уверены? – спросила Дженни, и по ее лицу расплылась широкая улыбка. – Замечательно! Просто фантастика! Не знаю, что еще сказать. Да… да… До пятницы… Хорошо.

Ева подошла к ней и встала рядом, пытаясь услышать голос на другом конце провода. Дженни положила трубку и повернулась к сестре.

– Это был папа.

– Да?

– Ему удалили из кишечника опухоль величиной с грейпфрут, и она оказалась доброкачественной. Он поправится. – Дженни сообщила новость, еще не веря до конца, что это правда.

– Величиной с грейпфрут? – переспросила Ева. – Не мудрено, что он так плохо себя чувствовал.

– Знаешь, что он сказал? – Дженни выглядела слегка ошарашенной и невольно ухватилась за стол. – Он сказал: «Мне семьдесят два года, и день смерти обязательно придет, но только не сегодня, Дженни. Не сегодня!» А потом засмеялся. Правда засмеялся. Мне показалось это странным. Совсем на него не похоже.

– Боже мой! – сказала Ева. – Как удивительно… доброкачественная опухоль величиной с грейпфрут. – Им трудно было прийти в себя после мучительного ожидания беды. – Так он себя уже лучше чувствует?

– Да… Звонит, разговаривает. Конечно, пока из кровати, однако вчера мне казалось, что он вообще никогда не заговорит.

На мгновение обе женщины замолчали. Этот день придет. Но, как он им сказал… не сегодня.

– Пошли куда-нибудь, отметим событие, – предложила Ева.

– Не знаю… не знаю, у меня такое странное ощущение. – Дженни вытерла глаза.

– Пойдем лучше купим ему подарок! – воскликнула Ева. – А потом, когда закончится время посещения, поедим и немного выпьем, чтобы прийти в себя.

Отцу очень понравился подарок – плейер с наушниками и несколькими дисками с записями известных джазовых оркестров, чтобы слушать, лежа в кровати.

Он все еще был в пижаме и выглядел измученным, однако в глазах появилась какая-то искорка, которой они никогда раньше не замечали.

– Что это случилось с папой? – спросила Дженни, когда они устроились за столиком в кафе.

– Не знаю, как это выразить в медицинских терминах, но что-то значительно большее, чем просто удаление опухоли размером с грейпфрут. Больше ничего не могу сказать.

Дженни возмущенно воскликнула:

– Линии! – Но потом тоже засмеялась.

– Ты же его видела! – продолжала Ева, поглощая пищу с проснувшимся аппетитом. – Перед ним открылись новые возможности. Он теперь может прожить еще лет десять и сделать что-нибудь интересное. Возможно, этот день станет его лучшим воспоминанием.

– Да, ты права.

Еве показалось, что Дженни выглядит слишком задумчивой. Она считала, что переживания и тревоги сестры были вызваны болезнью отца, а сейчас создавалось впечатление, что в ее жизни что-то еще шло не так. Впрочем, она хорошо знала свою сестру – спрашивать напрямик нельзя, лучше выждать.

– Почему бы тебе не остаться дома в следующие выходные? Я приеду с детьми и пригляжу за отцом, – предложила Ева.

– Нет-нет, не выдумывай. Ему сейчас понадобится помощь.

На самом деле к моменту возвращения домой отец пребывал в гораздо лучшем состоянии, чем они ожидали. Ему требовалась помощь, чтобы ходить, но он мог сидеть, разговаривать и вполне нормально есть. Ева была права, что-то в нем изменилось. Он стал более живым, более добродушным… даже более интересным, чем когда-либо раньше.

Эти перемены лучше всего продемонстрировал проступок Робби; до операции отец не простил бы такого.

В воскресенье после завтрака Ева и Дженни услышали крики Анны из пустой спальни в доме отца.

– Робби! Робби! Нет! – почти визжала она.

Ева помчалась наверх, перескакивая через две ступеньки.

– Мама! Я думала, он с тобой! – закричала Анна, как только Ева добежала до дверей.

Потом появилась Дженни, отстав буквально на несколько секунд.

– Господи! Нельзя, чтобы это увидел папа. Кошмар!

Ева не могла решить, что выглядело ужаснее – побледневшее от шока лицо сестры или сам проступок, который совершил ее маленький сын вместе с собакой.

Робби обнаружил комод, в котором хранились вещи их мамы. Он и Гарди забрались в один из ящиков, предварительно опустошенный Робби. Дневники и фотографии Гарди разорвал на мелкие кусочки. Бутылка старых густых чернил была разлита по ковру, кипе бумаг, шелковому шарфу и по чему-то совершенно неузнаваемому, тщательно пережеванному, потому что щеки Робби были вымазаны во что-то серое и клейкое, а слюна Гарди имела серый оттенок. Вокруг этой милой парочки валялось множество осколков, обрывков, остатков всего, что только можно было порвать, разбить или пожевать.