Мир от Гарпа - [51]

«Кто построил этот замок?» — спросила она.

«Карл Великий», — ответил он. Сон уже снова начал одолевать его.

Женщина же лежала без сна, вслушиваясь в звуки журчащей воды, которые, казалось, были слышны теперь во всем замке, в каждой водосточной трубе, точно вода вливалась в старый фонтан отовсюду, из всех источников. И снова были слышны странные приглушенные голоса рыцарей Карла Великого, говоривших на своем мертвом языке! Голоса навеяли на женщину мысли о далеком и страшном восьмом веке, древних таинственных франках, и ее охватил вдруг непонятный ужас. А лошади все пили и пили воду… Женщина долго не могла уснуть в ту ночь, ожидая, когда же наконец рыцари покинут замок. Она почему-то не боялась нападения, была уверена, что им предстоят дальние странствия и они лишь остановились передохнуть там, где когда-то бывали. Женщина знала, покуда бьет фонтан, нельзя нарушать ни покоя, ни тишины замка. Засыпая, она чувствовала — рыцари Карла Великого все еще здесь. Наутро муж спросил ее: «Ты слышала, как шумела вода?»

«Да, конечно, слышала». Но чаша фонтана, естественно, была сухой, и из окна видно, что все цветы целы — а ведь известно, что лошади едят цветы.

«Смотри, — сказал муж, когда они вышли во двор, — ни следов копыт, ни лошадиного навоза. Нам, наверное, во сне привиделись эти лошади».

Женщина не стала говорить мужу, что были еще рыцари и что двоим не может присниться одинаковый сон. Не напомнила она ему и о том, что он, заядлый курильщик, не чувствует даже запаха кипящего супа и где уж ему уловить сейчас легкий конский дух, все еще разлитый в чистейшем воздухе.

Она еще два раза — во сне ли, наяву — видела рыцарей, пока они жили в замке, но муж больше не просыпался вместе с ней. Это всегда случалось внезапно. Однажды, проснувшись, она ощутила на языке кисловатый металлический привкус старого железа, как будто лизнула меч, кольчугу пли панцирь… Это опять были они! Уже наступили холода, и от воды в фонтане поднимался густой пар, окутывавший рыцарей, а лошади их были все белые от инея. В следующий раз рыцарей стало заметно меньше; что было причиной тому — холода или кровавые сражения? В последнее их появление лошади были совсем отощавшие, а от рыцарей, казалось, остались одни доспехи. Морды лошадей были скованы льдом, и они (а может, и рыцари) тяжело дышали.

— Ее муж, — продолжал рассказчик снов, — вскоре умрет от простуды. Но она этого тогда не знала.

Бабушка подняла взгляд и вдруг ударила рассказчика по лицу. Робо весь сжался на коленях у папы. Мама схватила бабушку за руку. Оттолкнув стул, певец вскочил на ноги — не то испугался, не то приготовился драться. Рассказчик снов между тем кивнул бабушке, встал со стула и вышел из полуосвещенного кафе, как будто между ними был некий договор и он его выполнил, хотя радости это не принесло ни ему, ни ей. Папа тем временем делал какие-то пометки в своем огромном блокноте.

— Ну что, по-моему, неплохой рассказик, а? Ха-ха-ха! — воскликнул герр Теобальд и взъерошил Робо волосы, чего тот терпеть не мог.

— Герр Теобальд, — сказала мама, не выпуская бабушкину Руку, — мой отец умер от простуды…

— О, черт! — сокрушенно воскликнул герр Теобальд. — Простите, майне фрау! — обратился он к бабушке, но старая Джоанна даже не удостоила его взглядом.

Мы взяли бабушку обедать в ресторан первой категории, но она едва притронулась к еде.

— Этот тип — цыган, я знаю! — сообщила она нам. — Чертово отродье, венгр проклятый!

— Ну будет тебе, — сказала мама. — Не мог же он знать о папе…

— Он знает гораздо больше, чем ты! — оборвала ее бабушка.

— Шницель просто превосходный, — сказал папа, делая пометку в блокноте. — «Гумпольдскирхнер» прекрасно с ним идет.

— Телячьи почки тоже очень вкусные, — сказал я.

— Яйца не тухлые, — доложил Робо.

Все это время бабушка упорно хранила молчание, которое нарушила, лишь когда мы вернулись в «Пансион Грильпарцер» и обнаружили, что дверь уборной не достает до пола чуть ли не на полметра, как в американских туалетах-кабинках или в кабаках из вестернов.

— Хорошо, что я сходила в уборную в ресторане, — сказала бабушка. — Как это отвратительно! Я постараюсь не ходить туда ночью — не хочу, чтобы всякий, кому вздумается, глазел на мои ноги!

Когда мы вернулись в наш номер, папа сказал:

— А ведь Джоанна действительно жила как-то в замке. Однажды, как мне кажется, они с дедушкой снимали какой-то замок.

— Да, еще до того, как я родилась, — сказала мама. — Они останавливались в замке Шлосс Катцельсдорф. Я даже видела фотографии.

— Вот почему сон этого венгра так ее расстроил.

— Кто-то катается по коридору на велосипеде, — сказал Робо. — Я видел колесо, оно прокатилось прямо под нашей дверью.

— Робо, иди спать, — велела мама.

— Оно еще пропищало — «фюйть-фюйть»… — изобразил Робо.

— Мальчики, спокойной ночи, — сказал папа.

— Если тебе можно разговаривать, то почему нам нельзя? — спросил я.

— Ну тогда говорите между собой, а я разговариваю с мамой.

— Я хочу спать, — сказала мама. — Давайте лучше прекратим разговоры.

Мы попытались заснуть и, может быть, даже заснули. Вдруг я услышал под ухом шепот брата. Робо хотел в туалет.