Мир не меч - 2 - [2]

— Ну и как мне тебя убедить? — вскидывается Тэри. — Мне показал его Город. Я тоже считаю, что этот мальчишка — самый хреновый кандидат в целители, какого только можно найти. Это законченный психопат, эталонный маньяк. В клиническом смысле. В крайнем случае из него выйдет боец, да и то — я бы на пару с таким никогда работать не стала. Но Город выбрал его. И хочет, чтобы мы привели его в порядок.

— Ты уверена, что тебе не...

— Что мне не показалось? Кира, возлюбленный супруг мой, беременные женщины, конечно, частенько ведут себя странно, но вот сумасшедшими они не становятся, уж поверь мне! И галлюцинации не являются симптомами беременности!

— Вообще-то мы ничего не знаем о том, что является симптомами беременности в Городе, — улыбается Хайо. — Недостаточно информации для анализа. И чисто гипотетически галлюцинации могут быть этаким эквивалентом токсикоза. Разве есть доказательства обратному?

— Хорошо, мальчики! Я поехала крышей и теперь меня можно не слушать! Вообще! Принципиально! — Тэри переходит на крик.

Темная волна прокатывается по комнате, выталкивая солнечный свет и воздух, на мгновение становится нечем дышать — Кира заходится в кашле и, вопреки здравому смыслу, тянет сигарету из пачки в нагрудном кармане.

— Зато курить при мне несомненно можно! — топая ногой, кричит Тэри.

Оборвавшийся и упавший с громким стуком карниз ставит точку на первой части совещания. Вторая часть начинается примерно через полчаса, после того, как Хайо демонстративно уходит в душ, подчеркнуто тихо прикрыв за собой дверь. Лаан заваривает для Тэри, с надутыми губами сидящей на подоконнике, чай, попутно в нескольких мягких фразах объясняя Кире, что курить можно и на улице. Потом он приносит рыжеволосой стакан, наполовину заполненный льдом, наполовину — зеленым чаем. Сверху плавает ломтик лимона и листик мяты. Тэри пять минут рыдает, уткнувшись в рубашку Лаана, жалуясь на то, что все, поголовно все считают ее ненормальной только потому, что она ждет ребенка, потом взахлеб выпивает чай, вытирает слезы, и за несколько секунд приходит во вполне рабочее состояние.

— Никто не считает тебя ненормальной, — тихо говорит Лаан. — Но ты стала крайне эмоциональной.

— Это вполне естественно...

— Для тебя — да. А мы никогда не сможем по-настоящему понять, что с тобой происходит. Мужчинам это не дано. И то, что для тебя нормально и даже правильно, для нас — взрывоопасное вещество, с которым непонятно, как обращаться. Попробуй это понять. Я знаю тебя дольше остальных, но последние месяцы я не понимаю, чего от тебя ждать. Обидишься ты на шутку или рассмеешься. Заденет тебя вполне обычная подначка, или нет. Понимаешь?

— Ну, так не нужно меня подначивать...

— Тэри, вчера ты заявила, что не хрустальная и не нужно с тобой обращаться так, будто ты треснешь от случайного чиха. Помнишь?

— Ну да...

— Так вот, девочка моя, ты не можешь одновременно требовать и предельной корректности, и обычного обращения. Определись, пожалуйста, чего ты хочешь.

— Да я сама не знаю, чего захочу через пять минут... — смеясь, признается Тэри.

— Вот именно что. Так что — мы очень хорошо к тебе относимся и волнуемся за тебя, но не жди, что кто-то сможет постоянно понимать, чего ты хочешь. Если уж ты сама себя не понимаешь...

— Я не помешал? — спрашивает, подходя к ним Кира, и, насупившись, смотрит на Лаана, обнимающего Тэри за плечи. — Вообще, приятель, тебе не кажется, что я и сам способен утешить свою жену?

Лаан с вежливой улыбкой глядит в потолок и считает про себя, потом усмехается.

— Кира, а тебе не кажется, что у нас двое беременных? Одна сама, а другой за компанию?

На этой оптимистической ноте в комнату возвращается Хайо в банном халате и с полотенцем в руках, вытирающий мокрые волосы. Рассматривает трио у окна, вздыхает про себя и негромко кашляет.

— Мы продолжим, или я пойду прогуляться часика на два? Пока вам не надоест?

И когда стоящие у окна начинают смеяться взахлеб, удивленно пожимает плечами.

Совещание продолжается.

— Итак, я готов признать, что парень — тот самый, который нам нужен, — некоторое время подумав, говорит Хайо. — У меня остаются какие-то сомнения, надеюсь, что Тэри меня простит... но я согласен поверить в то, что это — он. Кто будет с ним работать? Кира, Лаан?

— А меня уже никто в расчет не принимает? — интересуется Тэри, вертя стакан вокруг пальца. Дребезжание стекла о пластик подоконника неплохо подчеркивает ее скрытое раздражение, плещущееся темной водой под хрупким льдом.

— Не принимает, — в унисон говорят Лаан и Хайо, Кира только кивает, но гнев Тэри обращается на него.

— Это еще почему? С какой стати ты, дорогой мой, считаешь, что вправе ограничивать мои действия?!

— А с такой, — отвечает вместо него Хайо. — что беременная женщина годится для работы с патологически агрессивным парнем весом в сотню кило, как зубочистка для фехтования!

— Я Смотритель, — тихо произносит Тэри, не адресуясь ни к кому. Темная вода плещется, размывая лед, вскипает водоворотами, грозится выйти из берегов. Стакан лопается у женщины в руках, осколки со звоном падают на пол, но пальцы ее остаются невредимы. Легким прыжком она поднимается на подоконник, раскидывает руки и делает два шага назад.