Мир наизнанку - [8]

– Почему так – никто не ведает, но приходит время, и один из драконов стаи быстро теряет серо-зеленую окраску и становится ярко-голубым. Вот тут-то и надобно найти Голубого Дракона и попытаться поймать, иначе его разорвут его же сородичи, и бесценная онгра смешается с морской водой.

– Онгра? Что это?

– Чудодейственный бальзам, эликсир жизни, напиток вечной молодости… по-разному называют онгру. В обычном драконе ее нет, только в голубом… да и то с полпинты.

– Ну и как… ты пробовал эту онгру. Дан?

Дан засмеялся, но как-то грустно.

– Ни один ловец о таком и мечтать не смеет… что ты, Рангар. Пузырь с бесценной влагой осторожнейшим образом извлекают из нутра дракона под бдительным присмотром мага, старосты и одного из старейшин. Затем наступает черед тан-у-онгра-фииха.

Рангар уже в достаточной степени владел языком, чтобы перевести дословно: человек, который по каплям считает онгру.

– Тан-у-онгра-фиих, исполняя священный Ритуал Разлива Онгры, вначале делит добытую жидкость на две равные части. Одна половина сразу отливается в бутыль из черного стекла, которая наглухо закрывается особой пробкой, заливается воском и опечатывается тремя печатями: мага, старосты и старейшин. Когда приходит корабль из метрополии, эту бутыль сдают доверенному лицу жрецов Сверкающих. Другая половина, согласно Ритуалу, делится на шесть равных частей: две для Императора, две для Верховного Мага Земли, Воды и Огня и по одной – двум другим Верховным Магам.

– Почему одному из Верховных Магов отдается предпочтение? – спросил внимательно слушавший Рангар.

– Потому что он – наш Верховный Маг. На других приполярных архипелагах, где властвуют магии Лотоса и Змеи, добытая тамошними ловцами онгра делится немножко по-другому, и уже их Верховные Маги получают две шестых от половины.

– Что ж… это справедливо, – сказал Рангар. – Вот только почему так много забирают жрецы?

– Таков священный Ритуал, – быстро произнес Дан, оглянувшись. И поднял руку, упреждая дальнейшие расспросы в этом направлении: – Не будем об этом. Лучше помоги мне уложить снасти. Завтра надо отвезти их в гавань и погрузить на баркас.

– Хорошо. Хотя меня и удивляет твоя робость, тебе далеко не свойственная. Скажи, а что делают с драконьей тушей?

– Ее разделывают прямо в воде. Кой-какие куски мяса пригодны в пищу, их вырезают, солят и грузят в трюмы. Снимают шкуру – обувкам из нее нет сносу, да и на вид одно загляденье. Ценится печень дракона и драконий жир, но более всего – не считая, само собой, бесценной онгры, – драконья кость. Ну а остальное идет на корм рыбам. Кость у нас не отбирают, а разрешают продавать, и только так ловец может подзаработать немного денег. Поэтому удачный лов для нас – великое дело: и еда, и обувка, и одежда, и деньжата кой-какие.

– А можно ли уехать отсюда на материк?

– Уехать-то можно… Но посуди сам – зачем? За место на корабле надо отвалить столько монет, сколько едва сподобишься сложить за три ловецких сезона. Да и на кой ляд ловцу материк, чего он там делать-то будет? Учиться заново другому ремеслу? На это уйдет много зим, да и редко пришлых кто жалует… Скитаться, бродяжничать? Не по мне это, так и рабом стать недолго. Подать прошение на вступление в касту воинов или гладиаторов? Это можно, ежели ты ловок, силен и отважен, таких туда принимают легко, велика убыль в этих кастах… Да и это не по мне. Так что быть мне ловцом до конца дней моих.

– Ну а если бы ты вдруг несказанно разбогател? Тогда что?

– Тогда? Ну разве что мир поглядеть… Это завлекательно, спору нет. Только "вдруг" богатство на голову не падает, так что и думать об этом нечего. Пустые мечты только душу травят.

– Ну а может юноша или девушка… скажем, с большими способностями к той же магии, поехать учиться в столицу или еще куда?

– Бывает такое… только дюже редко. Годков десяток тому забрали в Зирит Рута, сына Треса Кнола… сейчас, кажись, в тамошней академии состоит, больших высот достиг. А еще раньше Кулу, дочку косого Тремпа Зеула, в столицу свезли, в свиту самого Императора. Одначе у ней другой талант имелся…

– Красивая была?

– Красивая… да уж не краше моей Лады. Жар в ней был… мужики так и млели, на нее глядя. Любого с ума свести могла. Только от лукавого все это… Слава небесам, моя Ладушка не такая.

– Но разве ты не хотел бы, чтобы Лада каким-то образом попала в столицу?

– Каким это таким образом? – нахмурился Дан. – Как Кула, что ли? Ну уж, нет. Не будет дочь моя подстилкой дворянской или еще того хуже. Да и сама она страшится такого, хуже смерти, говорит, такая участь… Она завсегда прячется, когда корабли приходят и чужие по поселку хаживают… Ну ты и удумал, Рангар!

– Да я вовсе не об этом. – Рангар смутился. – Этой судьбы я под страхом смерти не пожелал бы твоей дочери, Дан! Просто я подумал, что такой умной, способной и красивой девушке не очень-то улыбается всю жизнь здесь прокуковать.

– Ничего… другие жили, и она проживет, – сурово поджал губы Дан. – Замуж выйдет, детей нарожает.

"А зачем?" – едва не спросил Рангар, но что-то удержало его, и он вдруг с необъяснимой уверенностью понял, что путь его на материк уготован самой судьбой, и не избежит он ее да и не захочет этого, и много пыльных лиг истопчут его ноги и копыта его тарха (который непременно будет у него – прекрасный, стремительный верховой зверь, и обязательно белой масти!), пока не достигнет он Цели – сейчас еще неведомой, но такой же реальной, как и сокрытое от него прошлое.