Мир наизнанку - [32]

…Судьба распорядилась на этот раз доверить выбор оружия жребию. Когда Криасу Бууну достались прямой палаш и странный, похожий на серп нож весьма зловещего вида, он огорченно потряс головой и незаметно погладил рукоятку верного боевого топора, которым владел в совершенстве.

Циркулю-Убийце жребий преподнес трезубец и маленький круглый щит, выглядевший на худой длиннющей руке несуразно. Судя по неудовольствию, проступившему на напоминавшем засушенный плод бутти лице Кавердина Пускара, он тоже был не рад слепому выбору судьбы. Тем не менее Ритуал был закончен, и поединок начался.

Увы, он длился недолго. Покружив с пол-итта вокруг Криаса Бууна, чем-то похожего на длинноногую болотную птицу каду, Кавердин Пускар легко отразил несколько отчаянных попыток своего низкорослого соперника войти в ближний бой, где исход его мог вполне решить страшный серпообразный нож Криаса, а затем, выбрав момент, он вдруг почти неестественно переломился пополам навстречу раорийцу и, сделав широкий скользящий шаг в сторону, чем дезориентировал и явно сбил с толку Криаса Бууна, нанес молниеносный и страшный по силе удар трезубцем в незащищенный левый бок противника; удар оказался столь мощным, что все три зуба вышли наружу из противоположного, правого бока Криаса ближе к позвоночнику.

Страшно захрипев, раориец из последних сил метнул в Кавердина Пускара и палаш, и нож. Палаш Кавердин легко отразил щитом, а вот нож попал в правое предплечье, пробил кольчугу и нанес ему, по всей видимости, весьма болезненную рану. Но, конечно, не смертельную, чего нельзя было сказать о ране Криаса. Его могучий организм еще боролся со смертью, но он терял силы буквально на глазах, и когда судья подбежал к нему, раориец испустил дух.

Выбежали рабы с носилками, погрузили тело Криаса Бууна и принесли в гладиаторскую, где его положили рядом с Траолом Рэфом. Маркиз ла Дуг-Хорнар был угрюм и необычно бледен. Он произнес какие-то ритуальные фразы, почти неслышимые сквозь восторженный рев публики, приветствующей Циркуля-Убийцу Кавердина Пускара с тридцатой победой и вступлением в касту вольных гладиаторов. Грянули фанфары, и тут же на Арене начался соответствующий Ритуал. Сюда же выбежал лекарь-маг дружины герцога диль Оанга Тарфара (такое, как правило, не допускалось, но сейчас – тридцатая победа! – судья милостиво кивнул головой, разрешая), промыл и перевязал рану победителю, пошептал над ней, сделал несколько пассов и, одобрительно хлопнув Кавердина по длинной худой спине, убежал обратно.

Всего этого бойцы дружины ла Дуг-Хорнара не видели, мрачно сгрудившись возле двух поверженных товарищей.

– Ну что ж, Киурт, – медленно проговорил маркиз, обращая потускневший взор на вольного гладиатора, – тебе предстоит сравнивать счет.

– Не сомневайтесь во мне, хозяин, – ответил Киурт Тормс, низко поклонившись маркизу.

– Ферон Гуртак сильный боец, но я убью его, клянусь небом.

– Да, – сказал маркиз, – ты уж постарайся, – и положил Киурту руку на плечо.

Они переждали Ритуал Посвящения победителя предыдущего боя в вольные гладиаторы, и Киурт Тормс медленно направился к выходу, неся в руках свое оружие и доспехи – на тот случай, если судьба улыбнется бойцам и им придется драться любимым оружием.

Так, к счастью, и случилось.

Киурт облачился в пластинчатую кольчугу, штаны со сплошной металлической защитой ног спереди, шлем без забрала, открывавший глаза гладиатора, низкие сапоги из кожи Голубого Дракона и такие же перчатки с нашитыми тонкими полосками стали на тыльной стороне ладоней. Его меч по длине лишь едва уступал мечу Катнора Онса, был чуть уже, но сталь клинка отсвечивала уже знакомым Рангару фиолетовым блеском. На поясе у Киурта висел прямой кинжал столь большой длины, что вполне мог сойти за маленький меч. Довершал убранство гладиатора овальный щит из черного металла, на внутренней стороне которого Рангар заметил ребра жесткости, значительно щит упрочнявшие.

Очень похоже оказался экипирован и соперник Киурта Ферон Гуртак, также вольный гладиатор, одержавший на две победы больше, чем Киурт Тормс. Только у Киурта доспехи были черного цвета, а у Ферона – багряного. Мечи гладиаторов казались одинаковыми и различались только цветом – клинок у Ферона сверкал ясным серебристым блеском; багряный щит его имел круглую, а не овальную форму.

Вновь гонг, вновь зрители затаили дыхание, и в мертвой тишине противники начали сближаться друг с другом.

Глаза Киурта глядели, как обычно, холодно и бесстрастно, а вот в прищуренных глазах Ферона, как бы ощупывавших приближающегося соперника, Рангару почудилось беспокойство… Впрочем, с такого расстояния немудрено было и ошибиться.

С первых занов боя стало ясно, что коса нашла на камень, и противники достойны друг друга. Яростный, мощный и, казалось, неудержимый напор Киурта Тормса натолкнулся на поистине изумительную защиту Ферона Гуртака. От фиолетового и серебристого сверкания мечей рябило в глазах – с такой быстротой наносились удары и контрудары. Киурт теснил Ферона, но тот отступал очень умело, пользуясь всей площадью Арены, но стараясь не приближаться к окаймлявшей Арену красной черте. Существовало еще одно суровое правило, что гладиатор, коснувшийся или заступивший за красную линию, лишался какой-нибудь единицы своего вооружения либо доспехов – на усмотрение судьи.