Мир на Востоке - [12]
Вскоре после того, как Ульрика поселилась у Ахима, однажды вечером она сказала:
— Сегодня у меня были неприятности. Они требуют, чтобы я вернулась в общежитие, то, что я, будущая учительница, живу у тебя, бросает тень на педагогический институт.
— Живешь со мной. Они это имели в виду?
— Должно быть.
— Я знаю только одно средство: давай поженимся.
— Да ты в своем уме? Мы же друг друга почти не знаем.
— В следующем месяце исполняется девять лет, как мы знакомы.
— Да, но между ними лежат четыре года, в течение которых мы ничего не знали друг о друге.
— А почему ты ничего о себе не сообщала? Почему не ответила ни на одно мое письмо?
Наконец-то было высказано то, что каждый из них из страха ранить другого обходил молчанием. Ахим, произнеся эту фразу, сам испугался. Разве она не прозвучала как упрек? После их случайной встречи в Ботаническом саду он больше всего на свете боялся ее чем-нибудь обидеть. Он боялся, что недоверие омрачит их любовь. Они только измучают друг друга, если начнут предъявлять счет к прошлому. Ведь он знал (или догадывался), как она страдала от того ханжеского духа, который царил в ее семье, как издевались над ней, да, именно издевались. Издевались над всеми ее мыслями и чувствами. А разве душевные мучения не могут быть почти так же невыносимы, как физическая боль?
Он обнял Ульрику за плечи и притянул к себе.
— Как? Я?.. Но ведь я не получила от тебя ни единой строчки, — произнесла она, — клянусь тебе, Ахим!
— Я все свои письма посылал Нейдхарту Яро в Гамбург, на Кайзер-Вильгельмштрассе, я ведь думал, что либо ты там, либо он знает ваш адрес и перешлет их.
Боже, какой обман! Вероятно, дядя Нейдхарт по поручению родителей уничтожал все эти письма.
Ульрика только под конец узнала, что произошло с ее собственными письмами. Загадка разрешилась самым простейшим образом. Она написала их дюжину, ровно двенадцать, она это помнила точно, писала в течение нескольких месяцев, умоляя его о помощи, но все было напрасно. И она перестала писать. Два последних письма вернулись с пометкой: «Адресат выбыл, адрес неизвестен».
И тогда, запертая в деревне, еще не оправившаяся от пережитых страданий, она стала искать утешения в вере. Мать и Ингеборг, дядя Хартмут и тетя всячески поддерживали и укрепляли ее в этом. Лишь позднее в ее душе зародились сомнения. Внутренний конфликт с семьей все больше углублялся, но ей казалось, что писать Ахиму уже поздно. Да и куда писать, если по старому адресу он больше не живет, а новый узнать не у кого. Он мог уйти на Запад и там пуститься в какую-нибудь авантюру — правда, это казалось ей маловероятным. Нет, скорее всего — Ахим ведь хотел изучать театроведение, — он встретил какую-нибудь студентку, красивее, чем она, и, уж конечно, с более густыми волосами. Она приучила себя к мысли, что он просто не хочет ее больше знать, и потому не пыталась его разыскивать.
Глаза ей открыл деревенский священник, и как раз в тот день, когда она сообщила ему о своем решении выйти из церковной общины. Он попросил ее объясниться, и во время беседы она вспомнила о другом разговоре — в другом месте и с другим пастором. Но тогда она отказалась от своего намерения, просто не хватило сил. Теперь же она знала, что останется твердой и непреклонной. Ее возмущало лицемерие, царившее в секте, постоянное злоупотребление божьим именем, то, что Килиан выдавал себя за новоявленного пророка.
«Ты, дочь моя, путаешь ханжество с истинной верой», — сказал ей пастор.
«Наверное. Но я все равно больше не могу. Я ничему не верю. Не верю больше, и все».
Беседовали они долго, он терпеливо убеждал ее отказаться от принятого решения, а она рассказала ему о своем тяжком положении, о глубоком разочаровании, которое испытала, когда все ее письма остались без ответа. Но тут пастор неожиданно прервал ее вопросом:
«А ты никогда не думала о том, что они, возможно, просто не доходили до адресата? Разве ты отправляла их не с нашей деревенской почты?»
Ульрика даже похолодела от ужаса: «Нет, только с нашей».
«Я так и знал. А ведь наш почтмейстер весьма активный килианец».
«Но откуда же тогда штамп: «Адресат выбыл»?»
«Ах, святая простота! Не видишь ты дел сатанинских. Это очень просто устроить».
В тот же вечер она потребовала объяснений у матери. Та, конечно, все отрицала, однако по той нервозности, с какой она теребила носовой платок, по тому страху, который можно было заметить в ее глазах, Ульрика поняла, что пастор прав…
— Забудь про все, — сказал Ахим, — давай поженимся.
— А как? — зашептала она ему в ухо. — Уже стемнело, в шесть ведь даже магазины закрываются, не то что загсы.
— Не смейся надо мной!
Спустя месяц после того, как подали заявление, они в сопровождении лишь соседки да приятеля-студента, который ходил с Ахимом в один семинар, отправились в загс и расписались. Вот и все.
В последние месяцы жизни в деревне спутниками Ульрики были Пауль Флеминг, поэт, живший три столетия назад, и студент педагогического училища.
Дядя в гневе назвал молодого человека Люцифером, он в ярости кричал ему что-то вслед, когда тот, взбунтовавшись против секты, покинул собрание. Уже стоя на пороге, он услышал посланное ему вслед проклятие, обернулся и, приставив пальцы ко лбу, сделал рожки и высунул язык.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
В том избранных произведений чешского писателя Яна Отченашека (1924–1978) включен роман о революционных событиях в Чехословакии в феврале 1948 года «Гражданин Брих» и повесть «Ромео, Джульетта и тьма», где повествуется о трагической любви, родившейся и возмужавшей в мрачную пору фашистской оккупации.
В однотомник избранной прозы одного из крупных писателей ГДР, мастера короткого жанра Иоахима Новотного включены рассказы и повести, написанные за последние 10—15 лет. В них автор рассказывает о проблемах ГДР сегодняшнего дня. Однако прошлое по-прежнему играет важную роль в жизни героев Новотного, поэтому тема минувшей войны звучит в большинстве его произведений.
Роман «Облава на волков» современного болгарского писателя Ивайло Петрова (р. 1923) посвящен в основном пятидесятым годам — драматическому периоду кооперирования сельского хозяйства в Болгарии; композиционно он построен как цепь «романов в романе», в центре каждого из которых — свой незаурядный герой, наделенный яркой социальной и человеческой характеристикой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.