Мир на краю пропасти. Предвоенные хроники - [44]

Тогда возникает следующий важнейший вопрос: что нам делать с англо-франко-советскими переговорами о взаимопомощи? Заинтересованы ли мы в заключении тройственного договора о взаимопомощи? Безусловно заинтересованы, но лишь такого договора, который действительно мог гарантировать нашу безопасность. В противном случае договор нам не нужен, и даже вреден.

Мы заинтересованы в таком договоре, который не оставлял бы у Гитлера ни малейшей возможности «мирного» подчинения Германией как Польши, так и любой другой страны, граничащей с СССР. Договор, который принудил бы фюрера либо вообще отказаться даже от самой идеи экспансии на Восток, либо заставил бы его начать войну с коалицией крупнейших европейских стран в условиях явно невыгодного для Германии расклада сил.

А что хочет Чемберлен? Судя по всему, он хочет любыми способами избежать войны с Германией и заключить новый договор с Гитлером по типу Мюнхенского. Но сделать это Чемберлену не дает общественное мнение Запада, для которого само имя Гитлера уже стало синонимом агрессии. Именно под давлением общественного мнения правительства Англии и Франции были вынуждены дать свои гарантии Польше и начать с нами переговоры о заключении договора о взаимопомощи. Тем не менее Чемберлен сделает все, чтобы не допустить полной политической изоляции Германии, а тем более военного краха гитлеровского режима.

Поэтому если Запад не примет всех наших условий, а значит, оставит для себя лазейку для того, чтобы иметь возможность уйти от выполнения взятых на себя обязательств, то мы официально заявляем о провале трехсторонних переговоров по вине Лондона и Парижа. Однако при этом мы оставим себе свободу действий и попытаемся столкнуть лбами Запад и Германию. Именно для того, чтобы со временем получить такую возможность, Молотов уже завтра заявит Шуленбургу о необходимости создания в советско-германских отношениях соответствующей политической базы.

Приняв это трудное решение, Сталин успокоился и вскоре уснул.

21 мая 1939 года

Берлин, кабинет Гитлера.

Р и б б е н т р о п. Мой фюрер, граф Шуленбург сообщает из Москвы, что вчера он имел беседу с Молотовым, в ходе которой советский премьер сказал, что для успеха советскогерманских экономических переговоров должна быть создана соответствующая политическая база.

Г и т л е р. А что конкретно при этом имел в виду Молотов?

Р и б б е н т р о п. Шуленбург попытался выяснить у него этот вопрос, но тот странным образом уклонился от ответа на него. В результате нашему послу так ничего и не удалось уточнить.

Г и т л е р. Очень интересно. Похоже, Сталин дает нам знак, что Советы готовы пойти на какие-то договоренности с Германией по польской проблеме. Ответьте Москве, что в нашей лавке есть много разного товара, и мы готовы его продать России. Если же Кремль желает вместе с Англией и Францией идти против Германии, то мы готовы и к такому варианту развития событий.

Р и б б е н т р о п. Кроме того, Дирксен сообщает из Лондона, что Чемберлен просит нас сформулировать вопросы для обсуждения на прямых англо-германских переговорах.

Г и т л е р. Что же он нас за простачков принимает? Пусть Чемберлен сам и сформулирует эти вопросы, а мы посмотрим, как далеко Англия готова пойти навстречу нам.

Р и б б е н т р о п. А в чем же тогда состоит принципиальное различие между целью наших возможных переговоров с Москвой с одной стороны и с Лондоном – с другой?

Г и т л е р. То, что Запад не хочет воевать с нами, вопрос очевидный. Поэтому мы должны убедить Лондон и Париж, что не собираемся воевать с ним, а наша главная цель находится на Востоке.

А вот Сталин, вероятно, понимает, что рано или поздно, но России придется воевать с Германией. И поэтому нельзя исключить того, что Советы в последний момент вмешаются в ход нашей войны с поляками, даже вопреки желанию Варшавы. И этот шаг Москвы может поставить нас в очень сложное, а может, даже и критическое положение.

Поэтому если нам до начала войны с Польшей не удастся договориться с русскими, то нападение на Польшу станет для Германии слишком рискованным шагом. И в этом случае, как это мне ни жаль, но нам придется отказаться от военного решения польской проблемы, и мы будем поставлены перед необходимостью договориться с Западом о новом Мюнхене, где польский вопрос был бы решен мирным путем.

После этого судьба Польши со временем будет решена по чешскому сценарию, а ее территория – «добровольно» включена в состав рейха в виде протектората. Вот тогда-то мы и приступим к решению нашей главной внешнеполитической задачи – завоеванию жизненного пространства в России и его последующей германизации.

Второй вариант: нам удается договориться с русскими о разделе Польши. Тогда наш последующий удар будет направлен против Запада, разделавшись с которым мы направим дивизии вермахта против России.

Какой из этих двух вариантов удастся реализовать, будет ясно только в последний момент. Причем очень многое будет зависеть от позиции Москвы. Однако, что бы при этом ни решил Сталин, он сам вобьет первый гвоздь в гроб России.

Таким образом, сейчас нам необходимо продолжить наши конфиденциальные контакты как с Москвой, так и с Лондоном, создавая при этом почву как для мирного, так и военного вариантов решения польской проблемы.