Мир и пророчество - [17]

Она чрезвычайно умна и проницательна для своих двенадцати лет, но очень уж живое и крайне любопытное дитя. Талгир сокрушённо вздохнул, он расстаётся с семьёй почти на год. Юноша беспокоился вовсе не об охране дорогих ему женщин. Их хранители и духи долины справятся с любым нападением, да и за десять лет не было ни единого случая нападения на долину гейзеров. Даже бесстрашная гномья молодёжь быстро усвоила, что беспокоить обитателей долины не слишком полезно для репутации, не говоря уже о здоровье. Удачно, что Гичи-Аум пожелал сопровождать ученика в столицу гномов. Талгир непроизвольно почесал клановую татуировку, что-то его огневички забеспокоились, явно пытаются привлечь внимание. Талгир закрутил головой, оглядывая толпу зрителей и краем глаза отметил, как Гичи-Аум привстал с девочкой на коленях... а дальше время замедлилось настолько, что сын Исхаг мчался к маленькой сестре, словно рвался сквозь встречный водный поток.

Медленно и неторопливо старый хранитель долины вытянул руки, с ладоней сорвались три туманных сгустка и понеслись через площадь, а в кулаке Гичи-Аума - на расстоянии ладони от лица девочки - словно из воздуха возникла длинная эльфийская стрела.

Хранитель девочки мгновенно проявился у противоположного конца площади. Огромная карса ударом лапы лишила негодяя сознания и время понеслось вскачь.

Талгир рванулся прочь от толпы, торопясь связать неловко упавшего стрелка. Он успел вовремя, тот как раз пришёл в себя и попытался встать. Коротким ударом сын шаманки успокоил напавшего и связал ноги, совсем по-эльфийски подтянув пятки к тонкой шее. Теперь незадачливому стрелку малейшее движение чревато приятными ощущениями, стоит сделать лёгкое движение и петля крепко придушит связанного. Талгир затянул последний узел и едва сдержался, чтобы не разбить подкованным сапогом смазливое лицо. Присел над упавшим и всмотрелся внимательнее, а ведь что-то тут нечисто, решил Талгир, очень уж изящно сложён этот неудачник! Короткое заклинание и со стрелка сползла личина - эльф! Тот самый перворождённый, следивший за ними у коновязи. Недурно! Гномья стража подоспела вовремя, Талгир закончил осмотр длинного лука, полумёртвого эльфа из якобы мирного посольства и теперь внимательнейшим образом изучал эльфийские стрелы в колчане. Каких стрел там только не было! Заговоренные на паралич и на смерть от заражения крови, срезни, мощные бронебойные стрелы и тонкие, длинные, изящные "цветы смерти".

Старший стражник осмотрел наконечник выпущенной стрелы, услужливо поданной подручным, и грязно выругался. Ещё бы, знаменитые эльфийские "цветы смерти", разворачивающиеся в ране, как венчик цветка. Старший резко скомандовал и на пришедшего в себя эльфа двое стражей набросили магические путы, после чего старший рывком оборвал верёвку, поставил на ноги пленника и толчком направил к обоим сопровождающим его гномам. Два рослых стражника волоком утащили безвольное тело, а Талгир вернулся к сестре.

К его удивлению малышка даже не встревожилась, она спокойно восседала на спине своего ездового духа и терпеливо дожидалась брата.

- Возвращаемся!

Талгир обозрел суету на площади, далеко справа обогнул волнующуюся толпу, обсуждавшую происшествие. Подгоняя стремительную карсу с Исхагор на спине, Талгир бегом отправился к дому Фахаджа. Не хватало ещё застрять в наливающейся злобой и негодованием толпе - тогда вообще не выберешься.

Глава посольства, благородный Азилидор из рода Сиреневой Листвы, стиснул подлокотники кресла так, что дерево едва в труху не рассыпалось.

- Я не ослышался? - прошелестел голос сына Сиреневой Листвы.

Стоящего перед ним в позе покорности сородича словно ледяной крошкой обсыпало, и он едва осмелился поднять взор на высочайшего из эльфов. Гвелинор Серебряный Жертвенник помертвел, увидев в ауре главы посольства лиловые молнии и обречённо закрыл глаза. Да, ему говорили, что гнев главы рода Сиреневых убивает. Но десять лет назад он не поверил смертельно перепуганному сородичу, посчитав того никчёмным трусом. Азилидор тоже прикрыл глаза, купаясь в своём гневе, как эльфийская модница в изысканном вине, наслаждаясь каждым мгновением драгоценной ярости! Была у него такая простительная слабость - поглощать чужой страх и сейчас он обжирался им, пил его, как обезумевший от жажды зверь.

А затем он открыл бездонные глаза, и сородич упал на колени, склонив голову.

- Моя жизнь в вашей власти, повелитель.

Глава посольства рассмеялся:

- Мне не нужна твоя никчёмная жизнь, идиот! Этот..., - эльф сдержал грязное ругательство из арсенала наёмников, - сын гномьего шакала и вонючей орочьей ящерицы осмелился поднять оружие в столице гномов. Гномов! И не нашёл ничего лучшего, чем покуситься на дочь владелицы долины гейзеров. Ты понимаешь, что я вынужден казнить его на той самой площади, где он так великолепно выступил с фамильным луком. Идиот!

- Как можно лишать жизни сородича?! Простите, повелитель, но это всего лишь полукровка...

Азилидор всмотрелся в стоящего на коленях. Тупой буйвол из детских орочьих сказок умнее этого перворождённого. Да, он просто тупая, мерзкая, зашоренная скотина, ничем не лучше этих немытых орков. И почему он раньше не замечал, что его вассал тупая скотина? Азилидор отошёл к широкому окну отведённых ему покоев королевского дворца, чтобы успокоиться.