Мир, где меня ждут - [190]

…Жадный, полный восторженного изумления взгляд ясных глаз на чистом мальчишеском лице. В них нет еще и тени безумия.

— Учитель… это… это просто великолепно! Учитель Йомин, вы ведь покажете мне, как создавать эти плетения? Правда, обещаете?

— Ну, конечно, сынок, — рассмеялся тогда уже Магистр, но всё еще наставник. — Я ведь твой учитель, Хезальт.

…Высокий стройный юноша отступил на шаг назад, отсалютовал учителю клинком и склонился в почтительном поклоне. В глазах плясали озорные искорки. Магистр для всех волшебников Предела, а для молодого человека еще и любимый и уважаемый, как родной отец, наставник рассмеялся. Он искренне радовался своему поражению в тренировочном поединке.

— Ох, парень, ну и загонял же ты меня! Милостивая Хозяйка! Не устаю удивляться твоим успехам, сынок. Достойный преемник мне на смену!

— Не говорите так, учитель, — тихим голосом промолвил юноша, пряча лицо. Меч в его руке так же безвольно опустился. Недавнее веселье мгновенно покинуло Хезальта, на его место пришла горечь.

— Отчего же? Не вечно мне занимать Серебряный престол. Уже успело порядком надоесть, признаюсь я тебе.

— Учитель, Магистр — вы. Мне не нужна магистерская Сила, вполне хватает той, что и без того дарована мне Хозяйкой. И я не жажду власти. Мне кажется, что это самая опасная отрава из всех, что только существуют. Можете считать меня малодушным предателем и трусом, наставник…

— Вот еще чего не хватало! Ты и трусость — понятия несовместимые, дорогой мой ученик. Ты не раз это доказывал — и в бою, и вот так, просто, как сейчас. Не каждый осмелится сказать эти слова, которые ты только что произнес. И мудростью необходимо обладать немалой. Только трус и глупец по доброй воле тянется к могуществу. Но какой же из него повелитель? Горе тем, кто окажется под рукой подобного ничтожества. Ты прав, власть отравляет. И гнетет. Ты даже представить себе не можешь, сынок, как подавляет столь великая сила! Но ты всё же станешь Магистром, Хезальт. Я это знаю…

— Учитель…

… - Да как же вы не понимаете, наставник, что именно на Магистре держится Предел?! — в эту короткую фразу можно было уместить пространный матерный монолог вызверившегося Хезальта, обычно спокойного и уравновешенного мужчины. Затеянный им мирный разговор 'по душам' неожиданно вылился в продолжительный словесный поединок по знанию нецензурной лексики.

— Забываешшшся, учшшеник! — прошипел в ответ злой, как тысяча демонов, Магистр. Паршивее всего было от того, что он прекрасно понимал — ученик прав. Как понимал и то, что у него не хватает сил нести на себе эту неподъемную ношу. Он слишком слаб для этого. Слаб и нерешителен. Бремя власти уже давно тяготило смертельно уставшего Магистра. — Я сделаю так, как посчитаю нужным, сосунок! Не смей указывать мне!!! И вообще — знай свое место!

Приступ неконтролируемого бешенства, до неузнаваемости изменившего лицо ученика… Летящая в наставника сфера заклятья. От которой он уже не успевал увернуться или защититься… Взорвавшийся в груди огненный шар боли…

— Милостивая Хозяйка… — прерывающийся шепот. Панический ужас в глазах от того, что невольно совершил. — Учитель, я… Я не хотел этого!!!

— Будь оно проклято… Это могущество! — вытолкнул непослушными губами Магистр. Он умер, не подумав о том, какие последствия повлечет за собой его посмертное проклятие — самое сильное и разрушительное из всех возможных, скрепленное ценой жизни сильнейшего на тот момент волшебника Предела.

Демиан с размаху рухнул на колени, с хрипом вдыхая ставший редким и колючим воздух. Перед глазами бодро мелькали разноцветные пятна, от омерзительнейшей слабости тошнило.

— Магистр… — неуверенно позвал ведьмака Ильнарель, мучимый безжалостным чувством вины перед другом. Явно неуместные сейчас слова поздравления застряли у парня в горле. Демиан не стал отталкивать протянутую ему крепкую ладонь. Нынче не тот момент, чтобы с гордо поднятой головой изображать из себя героя и отказываться от помощи. К тому же он очень сильно сомневался, что сумел бы встать на ноги без поддержки Иля. Окружающий мир покрывался легкой рябью и шатко покачивался, монументальные плиты по ложным ощущениям воспринимались как палуба корабля, угодившего в небольшой шторм. Демиан со злостью сцепил зубы, лишь огромным усилием воли удерживаясь в сознании. 'М-магистр… твою мать! Только не хватало еще в обморок хлопнуться, аки нежная леди!'

Волшебники потрясенно молчали. А взгляд ставших уже не такого пугающего цвета глаз нового Магистра устремился туда, где минуту назад лежал его недоброй славы предшественник. Со всех сторон раздались изумленные вздохи и едва слышный шепот. Полный сил мужчина превратился в изможденного, дряхлого, совершенно седого старика с трясущейся головой и мутными полуслепыми глазами. Демиан мучительно скривился. По его лицу читались испытываемые им чувства — жалость, горечь, обреченность.

— Спасибо тебе, маг, — едва слышно прохрипел потерявший все силы волшебник, и начал заваливаться набок. — Спасибо… Демиан… что ос… освободил…

Ведьмак повел плечом, высвобождаясь из хватки поддерживающего его друга, медленно с глубоким уважением опустился на колени перед телом. Провёл ладонью по изборожденному глубокими морщинами пергаментному лицу, закрывая глаза поверженного противника. На сухих старческих губах застыла счастливая улыбка, а в груди боевого мага свинцовой тяжестью разливалась глухая безнадежная тоска. Больше всего на свете желалось сейчас лечь рядом с покойным магом на холодные плиты и умереть. Но в тихом недрогнувшем голосе не отразилось и тени человеческих эмоций, и услышали его даже в самом дальнем конце огромного Зала и рефлексивно подобрались. Таким тоном мог говорить только Магистр. Только тот, кому судьбой предназначено повелевать другими.