Мир до и после дня рождения - [15]

В доме по-прежнему были темная антикварная мебель и восточные ковры, однако некоторые, наиболее ценные экземпляры, которые Ирина хорошо помнила, исчезли. Последствия брака у женщин часто проявляются в увеличении ягодиц; а у мужчин планы на счастье скорее выливаются в материальные потери. Складывается впечатление, что женщины вынуждены хранить свое прошлое, тогда как у мужчины его попросту крадут.

Четыре отметины на темном ковре свидетельствовали о том, что здесь стоял кожаный диван, на котором они когда-то сидели, а те следы остались от тумбы со столешницей из розового мрамора, которой она восхищалась.

Белые квадраты на кремового цвета стенах создавали эффект работы экспрессионистов, в то время как картины, некогда украшавшие первый этаж, были более консервативными. Но Рэмси способен заполнить пробелы, причиной которых стали желания Джуд. Может, он принадлежит к породе аскетов либо хочет насладиться неизбежно возникающим жалостливым к нему отношением.

Рэмси разлил коньяк.

— Пойдем вниз, — сказал он, обозревая помещение, где стараниями Джуд было не на что сесть.

Ах, в подземелье.

Ирина последовала за Рэмси в подвал. Он включил лампу над бильярдным столом, и зеленое сукно, окаймленное бортами из красного дерева, предстало во всем храмовом величии, милостиво позволяя остальным предметам в комнате существовать рядом, согреваясь в лучах света. Темные диваны выстроились вдоль стен, напоминая церковные скамьи, Ирина взяла бокал и сделала глоток, словно держала в руках чашу для причастия. Она находилась в самом сердце дома, где Рэмси, несомненно, проводил большую часть времени. Свет лампы падал на пики киев, выставленные на полках в шкафу шесть хрустальных призов финалисту чемпионата, напоминали оскал острых зубов. Стены были украшены вставленными в рамки постерами турниров в разных точках мира от Бангкока до Берлина — ценности, которые Джуд любезно позволила мужу оставить. Очевидно, Джуд не часто здесь появлялась, что, скорее всего, и помогло Рэмси пережить семь лет брака. Ирина чувствовала себя допущенной в святилище. Она опустилась на кожаный диван, окутанный мистическим золотистым светом, каблуки утонули в царственной роскоши кармазинного цвета ковра, усиливая ощущения того, что она очутилась в волшебном подземелье или в Зазеркалье.

Рэмси извлек из шкафа старинную деревянную шкатулку. Несмотря на позволение несколько сократить расстояние во время прогулки, Ирина решительно заняла место в дальнем углу комнаты. С неожиданным почтением Рэмси выложил на разделявший их стол коробку из-под сигарет «Суон», лезвие бритвы и металлический цилиндр, похожий на старую упаковку из-под пилюль. Разрезав лезвием сигарету «Голуаз», он стряхнул табак с бумаги. С помощью изящной серебряной зажигалки распределил траву вперемешку с семенами. Он был похож на колдуна, перемешивающего зелье, способное погрузить Спящую красавицу в долгий сон или свалить на покрытую снегом землю Белоснежку.

Закончив, Рэмси протянул Ирине косяк, скрученный удивительно аккуратной тонкой трубочкой. Она сделала две затяжки и решительно замотала головой на его предложение сделать третью. Рэмси пожал плечами и расправился с оставшимся в одиночку.

Ирина втайне боялась беспричинного смеха или безудержной болтовни, которую, по ее мнению, вызывает марихуана, но так, похоже, наркотик действовал только в кино — ее опасения оказались беспричинными. Не обращая на нее внимания, Рэмси встал с дивана, открыл футляр и собрал кий, затем разместил на столе выровненные рамкой шары. Деликатным ударом он выполнил разбив пирамиды слева, закрутил и отправил в лузу красный, заставив биток разбросать сбившиеся в кучку шары.

Как и наркотик, последующее действо было мальчишеством. Рэмси пригласил ее к себе домой, поэтому вынужден исполнять роль хозяина, но затащить ее в подвал с одной целью — произвести впечатление больше подходит юноше, чем мужчине сорока семи лет. Как бы там ни было, но Ирина видела игру Рэмси только на экране, и тогда стол двенадцать на шесть казался ей значительно меньше. С близкого расстояния точность и фантастическая выверенность ударов, способность подставить биток под нужный шар казалась лежащей за пределами человеческих возможностей. При каждом движении полы шелкового пиджака распахивались и покачивались.

Шары слаженно катились в лузы, будто по собственной воле, подталкивая друг друга или пролетая на расстоянии волоса от остававшихся в игре собратьев, никогда не соприкасаясь, если это не было запланировано Рэмси. Подсвеченные мягкими лучами разноцветные пятна калейдоскопом мелькали на сукне.

Волоски на коже Ирины вздыбились, воздействие марихуаны было настолько легким, что она задалась вопросом: почему, вопреки ожидаемому эффекту, сидит точно затянутая в узел?

Рэмси приступил к следующему фрейму, а Ирина подумывала о еще одной затяжке допинга, как произошло нечто. Наркотик, как внезапно оказалось, не такой уж и легкий. И это после двух затяжек. Воздух в легких, температуру которого она никогда не замечала, внезапно стал нагреваться, как сиденье в машине, после включения подогрева. Ирина никогда не задумывалась о размерах своей груди. Лоренс любил весело заметить, что не принадлежит к любителям «сисек». Поскольку так называемый «муж» никогда не обращал внимания на эту часть тела — даже не касался ее, откровенно говоря, — она не видела смысла придавать ей большое значение.