Мир Деревьев - [9]

* * *

– Вот это совсем другое дело! – немного оклемавшись, воскликнул Квакх – А ты – «отведу к ближайшему Дереву». Глянь, какой красавец – верхушка кроны едва до облаков не достает. С таким и общаться приятно – невооруженным глазом видать – солидный и вполне компетентный индивид.

Феллад также как и его приятель стоял у корней древесного гиганта, задрав голову и пытаясь разглядеть, что творится хотя бы на первом ярусе его внушительной кроны, располагавшейся метрах в пятидесяти от поверхности земли. Братья-Деревья расстарались на славу – о существовании таких сверхгигантов ни один из его соплеменников даже и не подозревал. Метров двести-двести пятьдесят в высоту, а то и все триста.

– Значит, ты вполне удовлетворен? – спросил он привередливого лягуха.

– Нет слов, Фелл, таких высоченных на берегах Мутного озера на моей памяти никогда не произрастало! – восторженно отозвалось разумное земноводное. – С этим парнем я готов разговаривать о чем угодно.

– В таком случае приготовься вступить в контакт. Ты лучше сядь, иначе с непривычки грохнешься и свернешь себе шею.

После того, как Квакх занял место на одном из змееподобных корневищ выглядывающих из-под земли в предостаточном количестве, юноша вновь мысленно воззвал к Деревьям…

На сей раз, перед его внутренним взором было две пылающие сферы. Если быть точным, Феллад сам был тем пространством, внутри которого происходила встреча коллективного разума Деревьев с индивидуальным интеллектом озерного обитателя. Виртуальная сущность Деревьев имела оранжевый цвет, она была поистине огромна. Излучающее холодное голубоватое свечение сознание лягуха выглядело в сравнении с этим гигантом самой маленькой планетой солнечной системы рядом с ее необъятным светилом. Однако по интенсивности сияния голубая сфера обитателя водных глубин намного превосходила свечение оранжевого шара. Сам Феллад не был представлен в этом объеме никаким светящимся объектом, поэтому принимать участия в разговоре возможности не имел. Впрочем, такова незавидная доля всякого посредника – быть безмолвным статистом, обеспечивающим проведение важных переговоров, насколько важных, Феллад понял, буквально с первых фраз участников встречи на высшем уровне.

Все обошлось без обычного дипломатического словоблудия. Для начала высокие переговаривающиеся стороны обменялись сухими приветствиями, а также пожеланиями здоровья и дальнейшего процветания. После этого оранжевый шар со свойственной Деревьям прямотой, граничащей с бесцеремонностью, обратился к лягуху:

– Не соблаговолит ли Мудрый Квакх ответить, какая нужда заставила его обратиться за помощью к моему племени?

Хозяин Мутного озера и сам не был настроен на отвлеченный диалог о погоде, рыбалке, перспективах на урожай мидий и прочей ерунде, именуемой светской беседой. Без всяких обиняков он взял быка за рога и принялся излагать суть проблемы:

– Видишь ли уважаемый… э…

– Древ. – Представился оранжевый шар. – Называй меня Древом.

– Хорошо, уважаемый Древ, в тиши непроницаемых для солнечного света глубин своей водной обители я занимаюсь некоторыми научными изысканиями… э… по большей части абстрактного свойства, то есть не имеющих прикладного значения. Например, меня постоянно мучает один деликатный вопрос: «Почему деревьев и людей в этом мире существует превеликое множество, а разумных лягухов всего-то раз-два и обчелся?», если быть точным, весь мой народ представлен в единственном экземпляре…

– Все это легко объяснимо, – прервал собеседника Древ. – Инстинкт продолжения рода – свойство всякого живого организма, если тебе нужно…

– Подожди, Древ, если ты думаешь, что я пришел к тебе просить, чтобы ты помог мне создать парную особь моего вида, ты глубоко ошибаешься. Мои возможности позволяют мне получить миллионы таких как я лягухов путем клонирования или, как вы называете: способом вегетативного размножения. Однако существует фактор, лимитирующий бесконтрольную репродукцию и распространение по всей планете особей моего вида. Дело в том, что я и мне подобные могут обитать только в водоеме, который люди называют Мутным озером и ни в каком другом, А места там хватает всего на одного единственного лягуха. И причина здесь вовсе не в том, что в озере мало места для многих, просто ни я, ни клонированный субъект не сможем жить бок о бок. Интерференционные наложения наших ментальных полей делают такое сосуществование в принципе невозможным. Впрочем, раскрою небольшой секрет. Мы лягухи – такие же смертные, как люди, деревья и остальные живые существа в этом мире, когда наступает пора отправляться на покой, из куска собственной плоти мы выращиваем преемника, передаем ему все накопленные знания и освобождаем место новому хозяину.

– Весьма интересно! – Оранжевый шар, занимавший и без того никак не меньше трети виртуального пространственного объема сознания Феллада, увеличился в диаметре едва ли не на половину, что, по всей видимости, означало степень крайнего удивления. – А мы считали тебя практически бессмертным существом, весьма уникальным в своем роде.

– Извини, уважаемый Древ, за то, что я вынужден развеять твои иллюзии по поводу моего бессмертия, но факт остается фактом – мы лягухи смертны. Однако все это я рассказал тебе вовсе не ради праздной болтовни. После того, как до моего сознания дошла истина, что существование на Земле стабильного сообщества моих соплеменников в принципе невозможно, я задался следующим вопросом: «Откуда вообще мог появиться такой биологический феномен – а точнее нонсенс – как я?». Согласись, одна единственная особь не способна пройти бесконечно длинный путь эволюционного процесса. Если бы причиной появления моего вида являлась эволюция, таких как я было бы на планете величайшее множество, вполне возможно, что лягухи а не люди стали бы доминирующей формой разумной жизни. Прошу прощения, глубокоуважаемый Древ, я имел в виду разумной жизни животного происхождения.