Мир человека в слове Древней Руси - [118]

Все древнейшие тексты Руси непременно увязывают представления о языке как этническом признаке и общем предке как признаке рода с новым для восточных славян понятием о земле как о стране или области чего-либо. В «Молении» Даниила Заточника XIII в. в тексте: «Тако и ты, княже, украшен многими бояры и слугами, честен и славен еси на многие роды» — слово роды во многих списках после XV в. заменялось словом страны (сначала на полях — как пояснение ставшего непонятным слова роды; Зарубин, 1932, с. 80). Роды и есть страны, но в XIII в. об этом говорить было бы странно. «Богъ на оной странѣ земля тръновныа», — сообщает переводчик «Космографии» Козьмы Индикоплова в том же XIII в. (Индикоплов, с. 116), потому что земля имеет свои «стороны», а в значении "страна" слово земля еще не употреблялось. Еще не известны территориальные признаки государства, потому что и само государство ограничено пределами рода: «Понеже бо Авраамъ отчьство и родъ оставивъ, вѣрова богови» (Индикоплов, с. 125) — землю отцов и родичей оставил. Также и переводчик «Жития Василия Нового» (с. 485) говорит о неких частностях в размещении людей, о «градах и языках», об «областях языков» и т. д., т. е. о тех пределах, которых достигает род в своем продвижении. Приходится помнить, что все эти тексты — переводы, переводчикам нужно было соблюсти терминологию оригинала и, может быть, показать отличия от современного восточным славянам XIII в. содержания этих же понятий. Однако и в таком случае архаизация выражений весьма знаменательна: значит, русский переводчик XII—XIII вв. уже понимал, что в «досюльные времена» люди жили не по землям и областям, тогда «языки» селились по родам и отечествам. Первоначально родовая принадлежность воспринималась просто как отношение к роду, к своим, и в самых ранних текстах «Повести временных лет» находим мы слова отчьствие, отьчина.

Еще в прошлом веке К. С. Аксаков полагал, что «отечество — слово искусственное; Родина (отчизна) вовсе не значила того, что значит теперь. Слова patria нет на русском языке; просто говорилось Русская земля, земля своя, святая Русь. Доказательства не родового быта» (Аксаков, 1861, с. 625). Это неверно, «искусственное» слово наряду с другими изменяло свои значения, откликаясь на движения жизни и мысли.

Искусственность слова в том, что по происхождению оно — болгаризм (Ангелов, 1977), который возник в X в. для перевода греческого слова patrís. Последнее многозначно, и в славянских текстах одно за другим проявлялись его значения по мере того, как возникала в том необходимость. Сначала отьчьство заменило слово родъ, т. е. «отец» как глава сменил «деда»; уже не «род», а «семья» в центре внимания славянина. «Отечество» всегда пребывает в «отчине», возникающая дифференциация между членами коллектива и его владениями в XI в. осознается довольно четко и на Руси.

О пребывании в «отьчьствѣ» говорится в тексте, посвященном крещению Владимира (988 г.), но еще в 968 г. Ольга выговаривала Святославу, который с дружиной ушел на Дунай, оставив Киев: «Аще ти не жаль очины своея, ни матере стары сущи и дѣтии своихъ» (Лавр. лет., л. 20). Отечество — род; отчина — земля предков, отчий край. В знаменитом Любечском установлении 1097 г., согласно которому князья обязались не ссориться и не воевать друг с другом, сказано между прочим: «Да нонѣ отселѣ имемся въедино сердце и блюдем рускыѣ земли, кождо да держить отчину свою» (Лавр. лет., л. 87). Это все та же «отчина» — земля предков, но уже не узкий круг рода, а пределы русских земель, общие для всех, потому что и родина теперь разрослась до пределов всей русской земли. Позже, в XIII в. князья снова начинают говорить преимущественно об отчине, но каждый о своей, забывая обо всей русской земле (много текстов такого рода в Ипатьевской летописи), и тогда «отчина» постепенно превращается в «вотчину», т. е. в собственность рода; «...слово вотчина впервые появляется уже в памятнике начала XII в.» (Тихомиров, 1975, с. 57), но в высоком слоге долго бытовало именно слово отчина; мысль об отцовском наследии сохранялась в сознании ясной по смыслу формулой: «Отчина моя естя, люди новгородстии, изначала», — говорит московский государь новгородцам (Пов. моск., с. 380); да и каждый князь потому он и князь, что выходит в мир из узкой своей «отчины» (там же, с. 388). И люди, и земля, все вокруг —отчина. После нашествия Тохтамыша въезжают Дмитрий Донской с братом Владимиром «в свою отчину, в град Москву» (Пов. Тохтам., с. 204), но еще и раньше, после битвы на реке Воже, Дмитрию говорят: «И тако ти заступаше русскую землю, отчину свою» (Жит. Дм. Донск., с. 210). Да и сам Дмитрий на смертном одре признает, обращаясь к приближенным: «отчину свою с вами съблюдох» (с. 216); тут же уточняется, что именно понимает великий князь под «отчиной своей»: «под вами грады держахъ и великыа волости» (с. 216), а город дается обычно «со всѣми волостьми и со всѣми пошлинами» (с. 218), т. е. как власть и право. Великий князь всю русскую землю считает своей отчиной, потому и сыну своему Василию «далъ есть ему отчину свою — русскую землю» (с. 218). Лишь однажды в Ипатьевской летописи вместо обычного слова