Мир Чаши. Дочь алхимика - [65]

Каталин придержала ее кобылу: поезд замедлился, потом и вовсе почти остановился; на дорогу вышел мужчина, которого, судя по всему, многие поезжане отлично знали.

— Не будет ли у кого заводного коня? — зычно спросил он, обводя взглядом разросшийся уже до сотни человек отряд. Тут же посыпались шутки и подначки:

— Далеко унес на сей раз?

— Эй, кто похудее, посадите человека!

— Что, на медведе в город не пускают?

— Ага, а на свинье ноги волочатся! — огрызнулся прохожий.

Огаст тихо пояснил Жозефине:

— Это Хью, хороший парень, но вот с конями ему почему-то вечно не везет: то боятся, то сбрасывают, то поводьев слушать не желают и убегают, а ему потом выбирайся…

— Госпожа, — Хью склонился перед Жозефиной, белозубо улыбаясь, — вы тут больше всех на доброго человека похожи. Позвольте мне путешествовать, держась за ваше стремя, я почту это за честь.

Жозефина улыбнулась ему в ответ и кивнула.

Почему из всей сотни вершников он выбрал — и разглядел ведь! — именно ее, одетую просто и держащуюся скромно, вовсе не первую красавицу и не воительницу? Если бы этот вопрос прозвучал вслух, то Каталин и Фердинанд ответили бы не раздумывая: крылатое серебро не спрятать ни под рубищем, ни за людскими спинами. Древняя благородная кровь, да с соответствующим воспитанием — вовсе не та штука, которую легко утаить…

Они достигли Кор Фъера к вечеру третьего дня. На закате или на рассвете, днем или ночью, он потрясал одинаково: широкая, изогнутая подковой стена вырастала прямо из прибрежных скал, взмывая ввысь шестью башнями. Город дышал огромной, древней мощью и несуетным, спокойным достоинством; казалось, его не построили — он сам вырос здесь, у подножия скал, плоть от их крапчатой плоти, кровь от соленой синей крови моря, дух от духа легендарных Небесных Всадников.

— Кор Фъер, столица Севера… — прошептал Фердинанд, запрокидывая голову и отклоняясь в седле, чтобы охватить взглядом реющие в предзакатном небе венцы башен.

Они были отнюдь не первыми, приехавшими почтить Ундеваля и выбрать нового Предводителя: окованные железом — или полностью железные? — ворота стояли распахнутыми: туда едва ли не один за другим въезжали большие и малые отряды. Стража вопреки привычной картине не спрашивала никого ни о чем, только кивала знакомым — надо сказать, очень часто, лбы под шлемами уже покрылись испариной.

— Остановимся у моего кузена, — прозвучал баритон Огаста. — Постоялые дворы сейчас мало не трещат, многие успели добраться.

Часть присоединившихся по дороге вершников распрощалась с отрядом прямо за воротами, остальные покидали их по мере того, как поезжане углублялись в город — занять заранее сговоренную комнату на постоялом дворе, остановиться у родни, попытаться найти место в стоящей на отшибе корчме. Дом Огастова кузена располагался недалеко от Порта; жданных гостей устроили частью в доме, частью в шатрах — Огаст явно не был единственным родичем хозяина, но на тесноту никто не жаловался: не ярмарка же, серьезное дело. Пахло лошадьми, множеством людских тел, камнем и, сильнее всего, — рыбой и морем, чьи запахи приносил летящий со скал ветер.

За ужином Жозефина расспросила Огаста, что и когда теперь будет.

— Скорее всего, завтра к вечеру что-то уже скажут, — отозвался он, вылавливая из ухи особо аппетитный кусок морского окуня. К еде гостям подавали местное вино из знаменитого ледяного винограда. — Как только будет весть о смерти Ундеваля, соберется Вече Серебра, чтобы выбрать нового Предводителя Севера. Это будет непросто, ведь ему придется склонить колено перед короной. Вы сами собираетесь присутствовать на Вече?

— По какому праву? — удивилась девушка.

— По праву серебра в гербе, — теперь удивился Огаст. — Если вы пожелаете участвовать, я был бы счастлив вас сопроводить — вы имеете право провести с собой любого человека. Там будет многое сказано…

Что ж, коль она могла явиться туда, то могла и говорить — но что она могла бы сказать, не зная ни этой земли, ни людей?.. Но Огаст был прав — посмотреть и послушать было интересно.

Договорившись на этом, они распрощались — Огаст отправился к кузену, а Жозефина попросила своих отвести ее в знаменитый Порт — древнюю бухту, выплавленную в скалах еще Первыми, первый и единственный морской порт Хищного моря. Сопроводить госпожу пожелали все, и шестеро вершников двинулись по каменной мостовой.

Кор Фъер, столица Севера, с первого взгляда отличался от городов более теплых земель: многие дворы были крытыми, улицы сплошь вымощены камнем. Кое-какие дома из самых древних были частично построены из костей морских чудовищ, давших название Хищному морю. Около Порта таких домов было особенно много.

Улица уперлась в прикрывающий собой проход между двумя высоченными скалами круглый бастион, сложенный все из того же крапчатого серого камня. Стену прорезали три арки с дверями из мореного дуба, и на каждой был кованый серебряный знак.

— Это Ворота Порта, — поясняли северяне. — Слева — выход к самому Порту, прямо — Маяк, а правые для грузов.

— Давайте сначала в Порт, — решила Жозефина, и отряд двинул к левой арке. Оставив коней, они спустились вниз в могучей клети человек на двадцать, опускаемой огромной лебедкой, в которую были впряжены четыре пары широкоплечих низеньких лошадок местной породы, легко несущих и тяжелые грузы, и конников что по ровной дороге, что по горам. Отряд покинул клеть, прошел по широкому короткому проходу между постройками, и перед ними во всей красе развернулся Порт Хищного моря.