Мир без милосердия - [14]

Когда Роуз вошел в ложу, там уже сидели и Мейсл и совет директоров в полном составе.

— Дон! Дон! — закричал Рандольф Мейсл из дальнего угла. — Я занял тебе место!

Дональд благодарно помахал рукой и, извиняясь, стал пробираться к Мейслу-младшему.

— Ну, как живешь, старина! — дружески хлопнув его по плечу, спросил Роуз.

Весь зардевшись от удовольствия, отпрыск Мейслов солидно произнес:

— Скрипим помаленьку!

И, не выдержав, расхохотался. Он не скрывал, что ему приятно чувствовать себя на равных с известным журналистом.

Это был славный девятнадцатилетний парень, с которым у Роуза сложились дружеские отношения. Рандольф тянулся к Дональду. Несмотря на всю сумбурность характера, у Мейсла-младшего была одна постоянная страсть — футбол. И здесь он был, как назло, абсолютно бесталанным. Он пробовал играть на всех местах в детских и юношеских командах клуба. Из уважения к отцу его старались натаскать, но у парня хватало самокритичности и ума, чтобы понять: он в команде обуза. Поэтому Мейсл-младший довольствовался игрой только в диких командах да той атмосферой футбольной жизни, которой он мог дышать вдоволь. Отец ни разу не пытался «пристроить» сына в своем же клубе силой власти. Более того, по слухам, именно ему принадлежат слова, сказанные по адресу сына: «Лучше пусть растет великолепным шалопаем, чем бездарным футболистом».

Мейсл-младший и Роуз в какой-то мере были друзьями по несчастью. Оба неудачники в спорте: Рандольф по причине бесталанности, Дональда вышибла из спортивного седла тяжелая травма. А в свое время ему прочили славу не менее громкую, чем у Стенли Мэтьюза. И кто знает, как бы сложилась его судьба, если бы не злосчастный перелом ноги, заставивший навсегда отказаться от карьеры футболиста и взяться за перо — единственная возможность служить футболу.

Мейсл-младший тоже мечтал о карьере спортивного журналиста, словно всем неудачникам в спорте только и остается, что идти в газету. Он всегда старался сидеть в ложе рядом с Дональдом и смотреть, как тот работает. Роуз писал сразу же на машинке, по ходу матча фиксируя все перипетии игры и сопровождая их комментариями. После финального свистка ему надо было лишь вставить несколько обобщений, критических замечаний и выводов. На это уходило минут двадцать, и он спокойно отправлялся к телефону диктовать отчет в редакцию.

Дональд огляделся.

— Полный сбор, — перехватив его взгляд, заметил Рандольф.

Этим замечанием он невольно отбил у Роуза желание браться за работу. Ему всегда стоило большого труда задать первый вопрос или отпечатать первую строку на машинке. Потом он мог работать сутками, забывая о пище и отдыхе. Но начало всегда было для него мукой. В этом отношении он походил на Прегга, вратаря «рейнджерсов», который нервничал до спазмы в желудке, пока в руки не попадал мяч, а затем действовал с ледяным спокойствием. Первое прикосновение к мячу играло роль бутылки валерьяновых капель.

— Ты прав. Сегодня тесновато, — запоздало ответил Дональд.

— На стадионе все восемьдесят тысяч, не считая пары тысяч безбилетников, — авторитетно уточнил Мейсл-старший.

«Да, славный клуб! Ему есть чем гордиться! Своим президентом совета директоров, своим менеджером и, наконец, своими болельщиками. Кажется, нет в Англии другого клуба с такой обширной организацией болельщиков, которым нечего делать, черт их побери, разве только организовываться. Десять тысяч человек платят членские взносы за право носить клубный значок «Манчестер Рейнджерс»! И они не только платят членские взносы, тратятся на билеты, которые получают в первую очередь, — они выкладывают еще деньги, и немалые, на поездки вслед за клубом. На полуфинальный матч в прошлом году эта организация отправила шестьдесят автобусов с болельщиками и два специальных поезда. Штатные болельщики дают заметную прибыль клубу. Только за последние пятнадцать лет, ведя борьбу с хулиганством и надзор за порядком на трибунах, организация болельщиков «Манчестер Рейнджерс» спасла клубу несколько тысяч фунтов стерлингов. Экономия на полицейских! Вот на таких бобби!»

Дональд поздоровался с полицейским, который уже несколько лет из матча в матч дежурит возле их ложи. Он стоит, оглядывая трибуны безразличным взглядом, будто его не касается футбольная суета. Он возвышается над всеми своей большой головой, закованной в шлем. Маленький козырек прикрывает бычью шею, губы привычно жуют ремешок, нависающий на подбородок.

«Как начать репортаж? С настроения этого полицейского? Но он выручал меня уже трижды. Пусть отдохнет. А то потребует часть гонорара, и вполне справедливо».

Роуз открыл футляр маленькой, размером в два бумажника, пишущей машинки цвета слоновой кости и заложил чистый лист. Со вздохом отбил пять ударов, открывая красную строку...

7

Ночь прошла в тревожной дремоте.

Наутро, приготовив нехитрый холостяцкий завтрак, Роуз сел за стол, разложив перед собой блокноты с записями о мюнхенской трагедии. Он решил подготовиться к сегодняшней встрече с Мейслом. Чем больше копался в записях, чем ярче оживали страшные картины катастрофы, тем увереннее становился Дональд. Он убеждал себя — Уинстону Мейслу нечего будет сказать, когда речь зайдет не о деловой, финансовой, а о человеческой, моральной стороне судебного процесса.