Мир без хозяина - [16]

Так было сказано, и вынужден был Правитель ответить захватчику повиновением, и вернулся он в город свой, опечаленный Сгаларион, и каждый день назначал он послом к Полководцу одного из властительных горожан, способных, как утверждали они, склонить недруга на свою сторону.

Опускался вечер первого дня, и Полководцу явилась Жрица из славного города Сгалариона, Жрица красот человеческих, услад и тайных знаний, прибыла она верхом на грациозном лунном барсе, облаченном в сверкающие вечерними зорями латы, и повод на груди его был из осколков упавших звезд; вела с собою Жрица две сотни наложниц с изысканными браслетами на изящных шеях и запястьях их в дар Победителю Государей. И была Жрица та телом безукоризненна, черна глазами, бёдер изгибами соблазнительна, и благоуханный аромат темной атласной плоти её лишал рассудка и повергал в желание вечного служения; одежды её были из тончайших нитей паутины цвета чайной розы, правая грудь её была обнажена, левая же – прикрыта дымчатым кружевом, отчего делалась ещё более желанной, обе остры и упруги; локоны её вились, как летней ночи прохладный ветер.

– Вот дар тебе мой, Полководец, каким бы ни было твоё решение, – сказала она, и наложницы окружили Полководца, стали ласкать его и нашептывать слова любви, и звон браслетов и серег их был подобен колыбельной. – Но коль решишь ты обойти стороною город, благодарности моей и щедрости не будет предела, как нет предела океану небесному: я дам тебе тысячу девственниц, предназначенных для мужей Сгалариона, подберу супругу и любовницу каждому воину из легионов твоих по нраву его, что останутся они довольны ими до конца дней своих, а сама буду приходить к тебе ночью твоих желаний в образе, желанном тебе. Я посвящу тебя в таинство колдовских действ, обучу божественной алхимии, научу зреть движение звезд и читать календари пяти лун, взывать к силам незримого мира и понимать шепот духов, поведаю Слово, способное сразить человека, как разит сердце кинжал, – обещала Жрица, и голос её был сладок, как райский нектар.

– К чему мне девы твои, если мир лежит у ног моих, и могу я взять себе любую из жен? – вопрошал в ответ её Полководец, высвобождаясь из объятий двух сотен наложниц. – Говорю тебе, как испивший обе чаши – несравним пик услады плоти взбудораженной с моментом, когда достойный враг, свирепый и сильный, падает к ногам моим, в горячей битве сраженный, и вместе с нитями жизни его, разрубленными рукою моей, рушатся пути, дела и тщетные стремления его. Чарам никогда не будет места рядом со стальным клинком, как не соседствовать и доблести с обманами алхимии, уродующими и искривляющими мир. Ты предлагаешь соху астроному, ты предлагаешь крестьянину астролябию и телескоп. Ты предлагаешь воину обменять славу, подобие Богам и владычество над миром на слабую их иллюзию, крошащуюся до основания каждый раз, когда светила небесные не благоволят деяниям его. Тебе ли не знать, Жрица, что звезды всё чаще блуждают в хаосе, нежели выстраиваются в ряд? Ложна, как вижу я, наука о чарах твоя, ремесло твоё слабо и недейственно, ибо много речей ты молвила, но живым стою пред тобою, не сразили меня ни взгляд, ни Слово твоё. Проворна и грациозна кошка твоя, но лукавы и низменны помыслы.

И вернулась посрамленной Жрица в город Сгаларион, и наложницы её, отвергнутые и невожделенные, вместе с ней.

Вторым из послов, прибывших к шатру Полководца, в день второй, был именитый Купец, владетель дорог и ярмарок шумных, пастбищ бескрайних и земель вспаханных урожайных, хозяин дворцов, убранных богатствами несметными, и кладовых, златом полных, день и ночь сторожимых замками полновесными; приехал он верхом на трубящем слоне, чьи бивни были из чистой яшмы, шелковые попоны цвета пламени рассвета украшали опалы и жемчуга, щит на могучей груди сверкал каменьями редчайшими и бесценными, и было на щите том по одному от каждого из всех, что есть в мире, а за спиной Купца вздымался стяг города его Сгалариона. Перевязь ярких парадных одежд купеческих, украшенных тесьмою и кистями, была окаймлена бахромой, волны плаща ниспадали на одно плечо, цепи с гербами и марками торговых гильдий отягощали его шею, волосы и борода его были пропитаны благовонным маслом, чело венчалось тиарой с самоцветами и радужными перьями птиц, а в ушах пели серьги. Поднял Купец руку в приветствии, и зазвенели в пальцах его, схваченных перстнями и печатями дорогими, ключи из неразрушимого метеоритного злата от кладовых его ломящихся, и заговорил он, и были слова его металлом блестящим и податливым:

– Не золото тебе я подношу, о Сокрушитель Городов, но власть, неотъемлемо к нему прилагаемую. Не страхом и мечом, но словом, твердым, как алмаз, предлагаю тебе править в царствии своем, как незримо правлю им я. Столетиями прадеды мои выстраивали царство это из камней и металла, и вот, стоит оно, и весь Сгаларион под ним. Даю тебе половину его, коль свернешь ты с пути, и, гнев свой обуздав, обрушишь силу удара на город Наарихадон непокорный, обросший копьями и стрелами, словно чудовище-дикобраз мерзостное, а Сгалариону процветающему позволишь впредь торжествовать и восславлять имя твоё, ликуя; сам же, победу одержав, не будешь знать ты нужд, как и дети твои, столько поколений, сколько возводили отцы мои трон сей.