Мины ждут своего часа - [74]

Уже в Могилеве, выполняя боевые задания, майор Ковалев попал в окружение. Пробиваясь из окружения, участники могилевской обороны должны были подорвать мост через Днепр на автомобильной дороге. Саперы бросились выполнять приказ, но сеть для подрыва моста оказалась поврежденной. Несколько попыток исправить ее окончились трагически: погибли два бойца. Положение казалось безвыходным. И тут Ковалеву опять улыбнулась его счастливая звезда.

Саперная рота недавно приютила сироту — мальчишку лет двенадцати. Этот отчаянный юнец стал проситься, чтобы его послали исправить повреждение. Долго колебался Ковалев, прежде чем дал согласие.

— Сердце кровью обливалось, когда пацан пополз, — признавался мне Ковалев позднее. — На одно я надеялся: махонький он, авось не заметят, не обстреляют…

И немцы действительно не заметили минера с ноготок. Мальчик благополучно добрался до моста, нашел повреждение и исправил его.

Отряды нашей группы действовали и совместно с железнодорожными частями.

У станции Толочин я встретил своего старого знакомого майора Г. А. Красулина.

— Взрывчатки нет! Помоги!

С Красулиным было небольшое подразделение железнодорожных войск. В меру моих возможностей я помог майору. А сам занялся мостом на автостраде, и мы свалили его перед самым носом у противника.

Вскоре после этого меня вызвали в штаб фронта. Ехал я в самом хорошем настроении. К тому были все основания: работа наша как будто наладилась. Однако уже по тону дежурного понял: опять какая-то неприятность.

Направили меня прямо к исполняющему обязанности командующего фронтом генерал-лейтенанту А. И. Еременко.

Я даже не успел представиться ему.

— Когда вы будете наконец выполнять мой приказ и перестанете оставлять немцам целые мосты? — обрушился Еременко. — Кто должен был взорвать мост на автостраде у Толочина? Почему его оставили противнику? Где вы пропадаете?

— Товарищ генерал, мост разрушен на моих глазах! — спокойно ответил я, дождавшись паузы.

— Каким же образом после вашего взрыва к востоку от Толочина появились немецкие танки?..

Никакими доводами я не сумел убедить генерала, что мост мы разрушили начисто. Он так смотрел на меня, что я почувствовал: сейчас вызовет председателя Военного трибунала и прикажет судить. Положение было отчаянным.

И вдруг раздался спасительный телефонный звонок. Звонил командующий авиацией. По мере его доклада лицо А. И. Еременко все больше прояснялось. Улыбнувшись, он знаком предложил мне сесть. Тут же приказал еще раз отбомбиться по какому-то скоплению вражеских войск и, положив трубку, повернулся ко мне.

— Да, бывают ошибки, — развел он руками. — Мост, оказывается, действительно разрушен, но вместо него немцы построили два новых. Они малы и плохи, возле них скапливаются машины, вот наша авиация их и накрыла!

У меня отлегло от сердца.

Месяца через два я снова оказался у генерала А. И. Еременко. Он уже командовал Брянским фронтом. Принимал он меня по делам, связанным с подготовкой партизан и их вооружением. На этот раз встреча была очень приятной. Андрей Иванович сделал все возможное, чтобы помочь мне. Даже предложил посмотреть вместе с ним, как будут испытывать бутылки с зажигательной смесью. И я, конечно, не отказался.

Уже в самые первые дни войны мы с горечью убедились, что состоящие на вооружении армии противотанковые мины имеют недостаточный заряд и при отсутствии противотанковой артиллерии не могут надолго остановить продвижение вражеских танков. Взрываясь под гусеницами фашистских машин, мины перебивали всего-навсего два-три трака. Такие повреждения танкисты, если им не мешал артиллерийский огонь, исправляли очень быстро. Постояв с полчаса, танк снова шел в бой.

Стремясь усилить действие мин, саперы оперативно-инженерной группы иногда сдваивали их, а чаще усиливали за счет дополнительного заряда тола. Но и в этом случае мина сильно повреждала только ходовую часть вражеской машины. Даже усиленные мины не могли вывести танк из строя полностью и уничтожить его экипаж.

Однако и такие противотанковые мины первоначально устанавливались нами в небольшом количестве и главным образом для усиления полевой обороны наших войск. При минировании магистралей и предполагаемых мест обхода мы никак не могли обойтись обычными противотанковыми минами. Ведь устанавливать их на дороге можно было только после отхода своих войск. А тогда часто случалось, что вслед за нашими арьергардами двигались вражеские авангарды.

Как бы выручили нас в такой ситуации мины замедленного действия!

Я вспомнил Испанию, вспомнил Рубио — мастера изготовлять гранаты из обыкновенных консервных банок, вспомнил капитана Доминго, наши фугасы на дорогах под Кордовой и Гранадой. И вот бойцы оперативно-инженерной группы взялись за изготовление самодельных мин и гранат замедленного действия.

Поначалу никто не верил, что наши самоделки принесут пользу. А потом стали благодарить саперов за выдумку. Особенно пригодились самоделки партизанам.

Понравились и наши камнеметные фугасы. А делали мы их весьма просто.

Пеньковый фитиль, да и фитиль хлопчатобумажный — тот, что используется в керосиновых лампах, тлеют в безветрии со скоростью один сантиметр за две минуты. Зная это, мы заблаговременно подготовили большое количество зажигательных трубок с бикфордовыми шнурами длиной в три — пять сантиметров и насадили на них куски фитиля длиной от трех до двадцати сантиметров. Так получались взрыватели с замедлением от пяти до тридцати минут. Перед разрушенным участком дороги внутри кучи щебня или под одиночными камнями мы заранее устанавливали различной величины заряды с четко продуманной системой замедлителей.