Мины по-флотски - [42]

– Каким образом я могу вернуть вам записи? – попытался рассуждать с точки зрения формальной логики командир.

– Обыскать все, – не сдавалась Кэт.

– Обыскивать бесполезно. Вор прыгнул за борт. Мы так его и не выловили.

– А если он действовал не один? Раньше на корабле подобного не случалось, – не унималась Кэт. – А вот теперь случилось. Кто у нас недавно появился на борту? Правильно, латыши. – Кэт уставилась на Сабурову, рядом с которой стоял со скучающим видом Зиганиди.

– Вы нас подозреваете по национальному признаку? – Катя сделала «честные глаза». – Да что вы себе позволяете?

Грифитс отнял мокрое полотенце от носа, аккуратно стер остатки крови. Пару раз вдохнул-выдохнул, убедился, что кровотечение остановилось, и только после этого заговорил.

– При чем здесь национальный признак? Это всего лишь предположение. Логическое построение.

– «После этого» еще не значит «вследствие этого». Не увязывайте таким образом два события – это называется инсинуацией. Если вы привыкли так поступать в своих репортажах, то мне жаль зрителей каналов, на которые вы работаете, – спокойно напомнила об одном из постулатов формальной логики Катя Сабурова.

Грифитс усмехнулся, вспомнив свой спор с Кэтрин о том, дура Катя или нет. Выходило, что он прав, а вот журналистка ошибалась.

– Я не жажду чьей-то крови, – сказал он. – Я хочу вернуть то, что у нас украли. И обыск делать совсем необязательно. Вор спрыгнул за борт. Достаточно установить, кто сейчас отсутствует. Вот и все. Кстати, – Джон выразительно посмотрел на Сабурову, перевел взгляд на Николая, – а где ваш приятель? Где третий? Я, конечно, недостаточно хорошо рассмотрел его в темноте, но по комплекции он вполне подходит на роль подозреваемого. К тому же он покинул вечеринку незадолго до ограбления. Его исчезновение показалось мне подозрительным, и я пошел с Кэт проверить. И не ошибся.

Катя постаралась держаться абсолютно спокойно.

– Наш земляк сказал, что устал и идет к себе, – произнесла она. – У нас на самом деле сегодня выдался тяжелый день. Об этом многие знают. Вы не слышали?

– Слышал, – пожал плечами Грифитс. – Думаю, ваш друг не будет против, если мы ненадолго потревожим его сон? – прищурился журналист.

Командир плавучего госпиталя вопросительно посмотрел на Катю.

– Какие могут быть возражения? – проговорила она спокойно, но в этот момент сердце ее застучало неровно.

Сабурова бросила беглый взгляд на Зиганиди, словно договаривалась о том, как следует поступать в дальнейшем. Прыгать, как Саблин, за борт или же открещиваться от него? Мол, знакомы мы совсем недавно. Ничего толком про него не знаем. Казался приличным человеком…

Грифитс подошел к двери каюты Саблина, постучал костяшками сперва негромко. Никакого результата.

– Откройте, – властно произнес Грифитс. – Неужели вы не слышали, что здесь творилось?

И вновь никакого ответа. Оператор победно посмотрел на Катю.

– Только не говорите мне, что он сильно устал и спит беспробудным сном, – проговорил он, и в голосе уже чувствовались нотки угрозы.

– Возможно, так и есть. Он очень крепко спит. Иногда по утрам не получается его добудиться, – вставил Зиганиди.

– Сильно сомневаюсь.

Джон перевел взгляд на запасной ключ, висевший в застекленном ящичке около двери. Надпись извещала, что стекло следует разбить в случае пожара.

– Сейчас не пожар, – сказал оператор, – но, если вы позволите… – Он глянул на командира. – Я осторожно, разбивать стекло не придется.

С этими словами Джон достал перочинный нож, выщелкнул лезвие и аккуратно снял штапики, удерживающие стекло. Ключ провернулся в замке. Первой в каюту заглянула любопытная Кэтрин.

– Я же говорила, – произнесла она, увидев пустое помещение, в котором горел свет.

Но долго праздновать победу ей не пришлось. Матовая дверца душевой кабинки открылась, за ней стоял в чем мать родила каплей Саблин, щеки его густо укрывала мыльная пена, в правой руке Боцман держал бритвенный станок.

От неожиданности журналистка покраснела и попятилась.

– Простите, – пробормотала она.

– Вы ошиблись каютой? – спросил Саблин, прикрывшись полотенцем. – Насколько я помню, ваша находится ближе к выходу на палубу. – И меня простите, в следующий раз не забуду закрыть дверь.

Кэтрин выскочила в коридор, захлопнула за собой дверь каюты.

– Мы ошиблись, – сказала она Грифитсу.

– Можете еще поискать, – предложила Катя, – кроме латышских граждан, на борту есть еще поляки, греки и португальцы.

– Но кто-то же украл мои кассеты? – развел руками оператор.

– Надеюсь, больше вы нас беспокоить не станете. Во всяком случае, по этому вопросу. Произошло недоразумение, вы извинились, инцидент исчерпан. Мы же на корабле одна команда, хоть вы и не медики. – Катя старалась говорить так, чтобы не сильно обидеть оператора, контакты с ним могли понадобиться в будущем, все ее колкости предназначались лишь для Кэтрин.

– Пошли отсюда, – сказала журналистка и взяла Джона под локоть. – У меня голова разболелась. Надеюсь, аспирин у тебя не украли.

– Не забывай, здесь госпиталь, и с аспирином проблем тут не может быть по определению.

– Я сделаю все, от меня зависящее, – пообещал командир корабля. – Но, как понимаете, скорее всего, действовал кто-то, кто проник на борт со стороны моря, а там его поджидали сообщники. Я сожалею о случившемся. Недоработала охрана. Приношу всем извинения за испорченную вечеринку.