Минута до цели - [51]
В заключение занятий комиссар призвал нас держаться бодрее и не унывать. Сообщил, что труженики тыла снабдят нас новыми машинами и боеприпасами и что у нас богатейшее поле деятельности (в виде выбора применения по прямому назначению).
– Ничего, товарищи пилоты, в сорок первом было гораздо тяжелее, многие из вас это по себе знают. За прошедшее время немало удалось сделать, однако предстоит ещё гораздо больший объём боевой работы.
В принципе нормальный мужик у нас комиссар. Никаких тебе – «под знаменем Ленина и с именем Сталина». Всё по делу. «За Советскую власть» не агитирует – тут и так все за. Ну, бывает – фитиль вставит. Так это чисто по делу: за неопрятный внешний вид (особенно механикам достаётся), за пофигизм в вопросах партийного воспитания (ну и что, что вам положен штатный комиссар эскадрильи, а его нет? Ты комсорг – значит, ты и есть полновесная замена. Поэтому и спрашиваю с тебя как со своего прямого подчинённого). Более-менее дружественное отношение к себе я заслужил выступлением на собрании, посвящённом Первому мая. Темы докладов нам достались свободные. Назначили три докладчика – один от управления и по одному от каждой эскадрильи. Мой «трактат» на трёх листах назывался «Роль личности Ленина в истории». Лёшка Журавлёв, пользуясь памятью Лёшки Цаплина, который подобные доклады делал ещё в старших классах школы и на политэкономии в институте, провёл быстрый анализ революционного движения. Начал с восстания рабов в Древнем Египте и бешеной удали Спартака и закончил венгерскими и немецкими (как ни странно, тоже «спартаковскими») переворотами, убедительно доказав, что основная роль В. И. Ленина в истории – это создание революционной партии нового типа – партии большевиков. За этот (ну, почти такой же, с поправкой на дырявую память) доклад на первом курсе, помнится, получил отличную оценку. И тут тоже прокатило. Даже понравилось. По сравнению со стандартными газетными «вырезками» и клише у других выступающих.
После политзанятий последовал доклад от механиков о готовности уже пяти машин. Я рванул к Андрею с требованием взять меня с собой. На что комэск отреагировал весьма прохладно:
– Твой Салихов обещал подготовить машину к шестнадцати ноль-ноль. Вот сиди и жди.
Я даже позволил себе сделать вид, что обиделся:
– Ты это специально? Да?
– Конечно, – не задумываясь, ответил Ковалёв, намекая на наш давнишний разговор. – Пока посиди на земле. И твой анархист-стрелок всё равно всё ещё занят. Они с Толиком ШКАС на штабной «У‑2» приделывают. К шестнадцати ноль-ноль он как раз и успеет освободиться к вылету.
– Командир, меня возьми. – Это Санька нарисовался рядом. – Я уже уси бока отлежав. Задарма пилотский паёк трескаю. Не болит у мени ничого.
– Принеси записку с подписью Бородулина, что здоров, – тогда допущу к полётам. И машину твою до сих пор в порядок ещё не привели. Так что тоже посидишь на месте.
Серёга Колосов не просился. Просто стоял рядом. Вид у него был неважный. Подозреваю, что он так хорошо «приложился», что заработал не просто ушиб. Отправляться в госпиталь на рентген и последующее лечение он большого желания не испытывал, поэтому делал вид, что «отлежится – и всё пройдёт». Пятыгин старался не светиться лишний раз. У Палёного образовалась проблемка, которую он тщательно скрывал. Оказывается, Сашка спалил не только брови и ресницы. Огнём ему «лизнуло» по глазам. Сначала всё было нормально. А через день у него стали слезиться глаза и, по его словам, «как песка насыпали». Но он это всего лишь мне, остальным – ни-ни, а то Бородулину только дай дорваться – отправил бы в тыл за милую душу. Из всей «героической» «орденов грома и молнии» второй эскадрильи в строю, кроме меня, остались Андрей, Юрка и Гриша Сотник. Причём на этот раз последнего тоже не брали, потому что он сегодня уже успел слетать.
Погода немного распогодилась. А низкая облачность, конечно же, нам на руку – «мессера» такую обстановку не любят. Если и будут охотиться, то будут «ловить» за облаками. Значит, парням будет веселее работать по объектам.
Чернов вспомнил, что он вообще-то является штурманом полка, и, свалив управление полётами на сразу поскучневшего Белоголовцева, а командование на начштаба, начал нас гонять по азимутам и ориентирам. В своей-то полосе мы за три месяца вполне освоились, а вот если в глубину территории противника, то наши знания оставляли желать лучшего.
По окончании занятий по штурманскому делу майором Черновым всем нам «было заявлено неудовольствие». Я сдуру умудрился запутаться в нескольких речках и деревушках, к тому же допустил ошибки в прокладке. Остальные были ещё хуже. Слишком мы привыкли полагаться на своих ведущих.
