Миниатюры с натуры - [3]
Остановка. Выходят пассажиры напиться воды. Напились и увлеченно любуются природой: как много ягод растет у дороги! Маняще на веточке ветерок их качает, колышет…
А из садочка выходит дедусь. В руках длинная дубинка. И дубинка длинненькая, и дедок высокий. Симпатичный дедусь. Вежливо здоровается и тепло спрашивает:
— Здравствуйте. Дай боже счастливо ехать. Вы, извините, по каким делам? Шефы или экскурсия?
— Да мы… Водички сошли попить.
— Ах!.. Оно конечно… в дороге… Пейте на здоровьечко. Только вода вон, под вербами. Планировали колодец возле вишен… так… Оно ведь как вам сказать: автобусов много останавливается…
Не вышел бы тот симпатичный дедусь, не взял бы в руки дубинку — готово. Полезли бы в автобус и красненькие ягодки и зелененькие веточки.
К великому сожалению, в дороге ягоды рвут с ветками.
Много деревьев портят и по милости божьей…
Скажем, идет вербная неделя. Та вербная суббота, когда ломают и вербу, ломают и лозу.
Наломали. Связали. Понесли к церковке, святой водичкой побрызгали. Покропили. Покропленной вербой можно глушить свата или брата. Смело можно любому залепить по уху и:
— Не я бью, верба бьет!
Мне в молодости такой вот освященной вербочкой как дали по затылку, так я долго чесался. Никак не разберу — где вербы шумят, а где церковные колокола гудят.
А что делается на троицу? Ох и трещат тогда бедные деревья!
К образам надо? Надо. Поднавесы украсить стоит? Стоит. У ворот хоть маленький клен поставить надо? Надо.
Над свинарником пусть дрожит осина?
Э, нет, осина не годится.
— Алена! Осиной свинарника не украшай. Слышишь, Алена, осины не ломай! На осине Иуда повесился! Клен ломай!..
Мы, конечно, и за осину, и за явор, и за клен… И за грушу, яблоню, абрикос…
Не ломайте! Пусть растут!
ПАПА УЧИЛ СУБЪЕКТИВНО, МАМА — ОБЪЕКТИВНО
Слава богу, вырос. Стукнуло двадцать… Оглядываясь на пройденные бурные юношеские годы, честно скажу — школьные годочки весело пробежал. Проскочил — даже эхо по школе прокатилось. Все ходуном ходило.
Шумно садился за парту, шумно на ней подскакивал, штаны протирал, но нос вверх не задирал. Не задавался…
Сам не любил курносых, не любил и задавак.
Бывало, намекнет Жора: «Сема! Смотри не прозевай. Твоя жертва рядом. Гляди — у дверей торчит кривляка-задавака! Горячий… Пятерками чванится… Плесни на голову чернил, пусть остынет!»
Украдкой выплескивать чернильницу мне, верно, на роду написано. Плесну — до капли выплесну, и я не я, а рука не моя.
Ошеломленный чернильным ливнем, горделивый задира сразу каменеет. Вытаращит глаза и удивленно смотрит на потолок: из какой тучи на затылок брызжет густой фиолетовый дождь?
Он растерянно темные пятна трет-вытирает, а на нас с Жорой очередной стих находит: кому из задавак подложить самую замысловатую свинью?
В школе шум, гам, позвали отца. А отец по телефону передал резолюцию мамусе: «Выясни!»
Мой отец к оценке за поведение подходил административно и объективно. Снимал ремень а давал мне нюхать. Да еще и грозно шумел:
— Не тот конец нюхаешь! К этому кончику притронься носом!
Выполнив все эти воспитательно-семейные формальности, отец переходил на более ласковые тона:
— Садись, сукин сын, к столу. Люба! — звал маму. — Подай стаканчик… Пусть, глупенький, глотает и в науку с головой окунается.
Мама воспитательный вопрос ставила острее — более решительно:
— Товарищи педагоги! Чтобы мое дитя рубанок в руки брало? Доски строгало?.. Такое придумали! Это же нервы портит! Сердце расшатывает, одышку вызывает… Нет-нет! Не забывайте, у Семы особенный дар! Сема — фантаст, мечтатель! Он день и ночь мечтает стать каким-то таким… Выдающимся… Известным романистом или знаменитым футболистом… Сема уже теперь попадает мячом в окно третьего этажа. Это чрезвычайно способный ребенок!..
…Что? Курит папиросы «Казбек»? А вы, педагоги, для чего? Вас, уважаемые, спрашиваю. Разве вы не можете подсказать родителям, какой сорт табака лучше курить в таком возрасте? Я в этих дурацких табаках совсем не разбираюсь. А вы наставники, вы в курсе. Может, Семе и вправду деликатнее курить сигареты?
…Вино пьет? Боже мой! Прошу вас, поймите мать. Приходят гости, друзья… Разве мы можем изолировать мальчика от праздничного стола? Гости начнут деток славить, тост поднимать, а родители на дыбы, родного сына станут взашей гнать? Вы же педагог! Это же психологически угнетает парня! Господи! Вы любого доктора спросите: виноградное некрепленое вино советуют даже в манную кашу лить, детей от скарлатины им спасают. Коньяк мы, разумеется, не даем. Мы прекрасно понимаем: коньяк ученикам девятого класса не рекомендуется…
…До свидания! Извините! Не забывайте, я — мать! Я не позволю моему ребенку копать силосные ямы…
Спасибо папочке, благодарствие и мамочке: помогли — с девятого в десятый перескочил.
Вот тогда, в десятом классе, я впервые погладил по спине живую корову.
Послали нас на практические работы в село. Поехали мы в колхоз всем классом.
На дорогу нам собрали огромные мешки. Во-от такие! За весь курс десятилетней науки впервые довелось на собственном горбу такие тяжеленные мешки тащить.
Несли до самой станции. Правда, сбоку и наши мамы нести помогали да все уговаривали:
Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.
Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.