Миниатюры - [20]

— Бум-м-м! — гулко отозвались пушечным залпом колонки. Сзади нависла тень. Олег свернул «Циву», щелкнул мышью и открыл старенькие «Меч и магия». Снял с паузы и врезал «звездным дождем» по зеленым драконам.

— Ш-ш-шах-х-х! — влупило яркими искрами по крылатым. Тень не уходила. Олег поставил на паузу, свернул окно «М&М» и включился в разгадывание квеста в нереально красивом мире «Myst». Он помнил, что игра, в принципе, проходима. Но тут можно было и не рваться никуда, не отгадывать ничего, а просто рассматривать окружающее, прорисованное до нереальной четкости. Вот бабочка села на тропинку. Можно нагнуться и посмотреть на рисунок на крыльях.

Справа розовеет восход над бескрайним океаном. Слева — какие-то чугунные конструкции в заклепках. Видна ржавчина там, где никто годами не касался металла. Шумит ветер, скрипят какие-то насекомые в зарослях. Яркие тропические птицы летают над головой. Олег прислушался. За спиной дышали. Что еще надо? Ну? Он повернулся в своем крутящемся кресле и спросил:

— Ну? Чего за спиной стоим?

— Ты играешь?

— Играю — видишь же! Он повернулся к экрану и опять по очереди бухнул из пушки, атакуя город, махнул свитком с заклинаниями, нажал несколько кнопок с иероглифами на чугунной двери.

— Вот, играю.

— Но это же, я смотрю, всё старые игры? А почему ты не играешь в новые? Почему, почему… Потому что в новых играх нет пошагового режима!

И на паузу не поставить. Все слишком реально — оторваться невозможно. Но как это объяснишь? Что значит — оторваться? Зачем — оторваться?

— Ну, понимаешь, это мои любимые игры. Вот есть просто новые и хорошие, а есть — любимые, понимаешь?

— Не понимаю. Мы с отцом тратим такие деньги. Покупаем тебе самое новое. Самое лучшее. И компьютер у тебя специальный — игровой. А ты играешь в какое-то старье? Да еще в три игры одновременно? Не верю!

Ты опять начинаешь? Опять?

— Что я начинаю? — недовольно пробурчал Олег. — Ну, что?

— А вот, что! Над плечом мелькнула рука матери, она умело ткнула мышкой в вордовский ярлык, развернувший документ на весь широкоформатный экран.

— Вот! Я так и думала! Ты опять за старое?

Олег понурился, вжал голову в плечи. Сейчас начнется…

— Мы с отцом с таким трудом оторвали тебя от этой гадости. Мы сил не жалеем, работаем, даже на пенсии, не покладая рук, чтобы обеспечить тебя всем самым новым, передовым. Мы с отцом готовы на все. Даже сериалы покупать в подарочном исполнении. Даже антологии кино. А ты — опять за свое?

— Ну, ма-ам… Это же просто маленькая сказка… Я обещал…

— Ты и нам с отцом обещал! Говорил — всё. А сам? Нет, придется все-таки вызывать специалиста. Они, говорят, кроме игр и кино знают и другие очень эффективные способы излечения от этой позорной болезни. Логорея… Графомания… Фу, сын! Стыдись! Тебе уже пятьдесят!

Прикольно

— Прико-ольно, — сказала она в очередной раз, смешно вытаращив глаза и вытянув губы трубкой.

— Послушай, ну, разве нет других слов? Я тебе что ни покажу — все у тебя «прикольно». Что за слово — паразит? А ведь столько можно найти других эпитетов… Ну, например: офигительно, офигенно, охренительно, классно, ништяк, полный отпад, умереть — не встать, железно… Да, у нас так говорили о чем-то хорошем — железно! Или еще — четко, шикарно, мурчибельно, кошкам нравится, просто очуметь, кавайно… Наконец, самое простое — блеск! Ну, что скажешь?

— Прико-ольно…

Другой жизни не будет

Пауза была длинная, как в театре перед коронной репликой. Или после короткой, когда артист стоит и ждет аплодисментов и восхищения зрителей. Ждет, ждет, а — ничего…

— Сколько тебе лет-то? — спросил он, наконец.

— А какая разница? Ну, двадцать семь, — шмыгнула она носом.

— А до скольки жить собираешься?

— Чего?

— Ну, сколько ты жить-то будешь? Не думала? Ну, примерно!

— У нас в семье все долго живут, — вспоминала медленно она. — Дед до восьмидесяти дожил, а бабка так и вовсе под девяносто…

— Ну? А ты — до скольки?

— А если скажу до восьмидесяти — и что? — окрысилась она.

— И все. И ты вот так до восьмидесяти будешь плакаться, как плохо живешь и все тебе не так?

— А вдруг…

— А вдруг не бывает. И принцев на самом деле нет. И будет у тебя или так — или по-другому. Вот и все. До восьмидесяти.

Политическая история

— Ленин породил Сталина. Сталин породил Берию и Маленкова. Берия породил Андропова, а Маленков породил Брежнева. Андропов породил Горбачева, Шеварнадзе и Алиева, а Брежнев породил Черненко и Лигачева. Горбачев породил Ельцина…

— Постой, постой! А Хрущев?

— А Хрущева никто не породил. Он был самородок.

Амруская область

— Это что? — брезгливо толкнул лист по полированной поверхности стола президент. — Это как?

— Упал самолет, комиссия вылетела для проверки.

— Да черт с ним, с самолетом! Это какая область?

— Э-э-э… Да, некрасиво вышло. И не просто некрасиво, а совсем плохо. На таком уровне ошибок не прощают.

— Вы меня совсем за лоха держите, что ли? Я, мол, свою страну не знаю? Проверяете? Чья это работа? На кого работаете? — голос поднимался все выше, лицо краснело, кулаки сжимались и стучали по краю дубовой столешницы.

— Это не ошибка. Это ваша новая область.

— А почему в Интернете ничего не говорят? Когда у нас область новая появилась?