Миндальный вкус зла - [25]

Волгина подошла к трубке и, заулыбавшись, спросила:

– Тётя, а мальчикам можно послушать?

Вероятно, получив согласие тёти, она нажала на громкую связь. И в комнате зазвучал приятный низкий голос:

– Слава, представляешь, я тут на рынок ходила.

– С дядей?

– Нет, одна. Не перебивай!

– Хорошо.

– Значит, обошла я всю оптовку, купила всё, что хотела, иду в направлении выхода и вдруг вижу, около прилавка сидит крыса – крупная, размером больше моей ладони. Я подошла, чтобы поближе её рассмотреть, потому что настоящих крыс так близко никогда не видела. Только декоративных и по ТВ. А эта тоже симпатичная оказалась. Шёрстка у неё серая с рыжеватым отливом. Она сидела и умывалась. Нисколько меня не испугалась. Я спрашиваю продавщицу:

– Она у вас что, ручная?

– Кто?!

– Крыса.

– Какая крыса?!

– Ну, которая около вас сидит.

А эта тётка оказалась очень странной! Неуравновешенной! Она как заорёт! И запрыгнула на прилавок! Я от неё такой прыти просто не ожидала. Прилавок-то высокий. А в тётке не меньше ста десяти кило. Вот она орёт, руками машет и прыгает на прилавке. Я прямо испугалась! И крыса тоже. И убежала. Бедняжка!

Потом тётка стала кричать, – снимите меня отсюда!

Пришли три здоровенных охранника и еле-еле её втроём стащили. Мне бы ни в жизнь на этот прилавок даже с табуретки не забраться, а она с асфальта запрыгнула.

На кухне тем временем стоял хохот. Наполеонов даже пирог перестал есть.

– Ой, я не могу, – услышала Виктория на другом конце провода его причитания.

– Шура плачет? – спросила она.

– Ага, рыдает, – подтвердила Мирослава.

– А Морис?

– Хохочет.

– Вот, вам смешно, – сказала тётка абсолютно серьёзно, – а каково было крысе?!

– Я думала, ты продавщице сочувствуешь.

– Ей тоже, – согласилась Виктория, – пока!

Мирослава ничего не успела ответить, как тётка уже повесила трубку.

– Она чего звонила-то? – спросил Шура, вытирая слёзы.

– Тебя повеселить.

– Надо признать, что ей это удалось.

Они закончили ужин и, прибрав на кухне, расположились на траве в саду.

– Ты нам собираешься рассказывать о Епифанове? – спросил Шура, подтаскивая поближе к себе растянувшегося посередине Дона.

– Собираюсь, – и Мирослава подробно рассказала о своей встрече с ресторатором.

Шура повертел в руках визитку Ирининой подруги.

– С ней ты тоже собираешься встречаться? – спросил он.

– Собираюсь.

– Поедешь по этому адресу? – он постучал по визитке.

– Нет, сначала позвоню и представлюсь барышней, озабоченной своей красотой. Ты заметил, что она косметику распространяет?

– Заметил…

Шура отпустил вырывающегося из его объятий Дона и проговорил:

– У меня тоже, кстати, новости есть.

– Какие?! – в один голос спросили Мирослава и Морис.

– Оказывается, у Четверткова было ДТП с летальным исходом.

– Шура! Не тяни!

– Один гражданин ехал в большом подпитии на немалой скорости. Не справившись с управлением, врезался в автомобиль Четверткова – и всё!

– Что всё?

– Короче, кранты.

– Не вижу тут особой вины Четверткова.

– Вот, суд тоже не увидел…

– И что?

– Дочь этого водителя не согласилась с решением суда, грозила Четверткову всеми карами небесными.

– И что ты предпринял?

– Завтра ею займутся оперативники, пока же нельзя сказать, насколько перспективна эта версия.

– А что-нибудь об этой дочери известно?

– Известно, жила с отцом и маленьким ребёнком.

– Разведена?

– Скорее всего, не выходила замуж.

– Понятно. А кто отец ребёнка?

– Понятия не имею.

– Надеюсь, поделишься потом информацией?

– Куда я от тебя денусь, – притворно ворчливо отозвался Шура и попытался снова дотянуться до Дона.

Но кот проворно отскочил в сторону и улёгся возле кустов, набравших бутоны ирисов.

– Ну, погоди, – сказал ему Наполеонов, – будешь ещё тереться возле меня.

Дон на его угрозы и ухом не повёл. Тем временем на небе светились и перетекали друг в друга невообразимые оттенки розового, ярко-пурпурового, золотисто-оранжевого, всё это переливалось и нежно мерцало, то ослепительно, то приглушённо… И как-то незаметно наступили прозрачно-лиловые сумерки.

Всем троим хотелось всю короткую ночь просидеть в саду, но утром каждого из них ждали неотложные дела, поэтому пришлось перебраться в дом и разбрестись по своим спальням.

И лишь Дон беззаботно бродил по траве, прислушиваясь к ночным звукам и шорохам. Увидев большую жабу, он прижал уши и тихо заурчал. Бедная жаба попыталась слиться с землёй. К счастью, кот не стал её ловить, только обошёл вокруг и потрогал лапой, а когда жаба сиганула в сторону, прищурил светящиеся расплавленным янтарём глаза и мяукнул, как бы говоря, хотел с ней познакомиться, а она ускакала, невежливая особа. Впрочем, не очень-то и хотелось.

Пробравшись сквозь кусты жасмина, ещё не набравшего цвет, кот прошёл по тропинке, вернулся к дому и открыл лапой незапертую дверь. Через несколько минут он уже забрался на кровать хозяйки и, уткнувшись носом в её ухо, тихонечко заурчал. Мирослава, не выбираясь из объятий Морфея, машинально погладила кота и перевернулась на другой бок.

Глава 9

Оперуполномоченный капитан Ринат Ахметов относился к тем счастливым людям, которые любят свою работу, несмотря на то что она «и опасна, и трудна», и плюс к тому связана с трагедиями и страданиями многих людей. Переживания же и стрессы самих оперов никто не считал.