Мимси Покет и дети без имени - [75]

Она запнулась, утёрла нос тыльной стороной рукавицы – Магнус так хорошо знал этот жест, что внутри у него всё перевернулось.

– Чего ты хочешь, Мимси? – попытался он ей помочь.

– Ничего. Глупости.

– Так значит, ты вернёшься?

Она не ответила, и он приподнял её подбородок, на ощупь похожий на спелое яблоко.

– Когда-нибудь. Когда захочешь. Договорились?

Встав на цыпочки, Мимси повисла у него на шее.

– Да, когда-нибудь, – сказала она. – Обещаю.

* * *

Магнус ещё долго стоял под снегопадом, не чувствуя порывов ветра, хлеставших в лицо. Снег набивался за шиворот. Но он ничего не замечал. И не сводил невидящих глаз с далёкого здания на углу, за которым скрылся лимузин, увозивший от него ту, что звалась Мимси Покет.

Она уехала навёрстывать детство, которого была лишена. Может, уже слишком поздно, а может, ещё нет. Ему оставалось только пожелать ей удачи – как бы паршиво он себя ни чувствовал сейчас.

Какой она будет, когда вернётся (если это вообще произойдёт)? Но, что бы ни случилось, для него она навсегда останется маленькой девчонкой по имени Мимси Покет.

Он до сих пор ощущал на губах вкус её поцелуя. А сердце было как будто скреплено печатью из тёплого сургуча.

В окнах дворца зажигались огни. Наступал вечер. Дождь вперемешку со снегом точно куполом накрыл Верхний город.

Засунув руки поглубже в карманы, Магнус медленно зашагал в сторону дома.

Эпилог

Всадник постоял немного на гребне горы, щурясь от яркого света, и, тихонько щёлкнув языком, направил коня вниз по тропе.

Они долго ехали лесом – скользящая тень на фоне других, неподвижных. Стояло лето, одно из самых жарких за всю историю Сильвании. Воздух над пшеничными полями потрескивал, а над рекой в то утро всадник видел танец бабочек, и их было так много, что казалось, сам солнечный свет соткан из тысяч серебряных монет.

В прозрачной воде плескались рыбы. Когда он уходил, стойбище только просыпалось. Слышалось пение женщин, крики детей, игравших в грязи, ворчание оленей. Зима выдалась непростой. Один из оленей умер. Старик Дума – тоже, а ведь как здорово он умел выправлять сани. Они уложили его тело на высокое ложе из еловых лап и оставили в чистом поле, на волю ветра и снежных вихрей. Но Анук не оставил их. По весне родился новый ребёнок – у Нуры, младшей сестры всадника. И они отправились в обратный путь, пробираясь теми же непроходимыми тропами, куда солдаты не сунутся, и обходя стороной деревни, в которых праздновали Иоаннов день и жгли высокие костры.

Сдавив бока коня босыми пятками, всадник ускорил его ход. Очень много времени пришлось потратить на погоню за зайцем, который висел теперь у него на поясе. Всадник ехал по скалистому спуску, следя за тем, чтобы тёмная громада леса всё время оставалась за спиной. Небезопасно выходить на открытую местность так близко от человеческого жилья. В полях начиналась жатва, и в голубое небо поднимались столбы золотой пыли.

Это было самое изнуряющее время дня. Собаки в фермерских дворах в эти часы забивались в тень. Мохнатые сторожевые псы, натасканные на то, чтобы не подпускать чужаков. Хотя он шёл против ветра, пот стекал по лбу, и солнце пронзало насквозь небольшую конусообразную шляпу, скрывавшую его лицо.

Он знал эти места наизусть. Пятнадцать лет тому назад он добрался бы сюда с закрытыми глазами.

Он пересёк луг, пахнущий анисом, нырнул в укрытие деревьев и направил коренастого коня через высокие заросли папоротника. Он ехал, пригнувшись, чтобы не цепляться за нижние ветки, и колчан, висевший у него за спиной, напоминал богато украшенные ножны.

На опушке леса всадник нашёл место, которое искал, и остановил коня в тени листвы.

Ветер приносил снизу, из долины, голоса. Конь стоял неподвижно и лишь громко отдувался и шевелил ушами в такт танцующим на ветру листьям.

Всадник тоже долгое время сидел без движения, и глаза его под полями шляпы сузились в две щёлки.

Внизу находился маленький пруд, казавшийся сизым от кресс-салата. Чуть дальше за деревьями виднелись дома, крыша сарая и деревянная конюшня.

В солнечном свете он заметил маленькие фигурки, сидевшие на ограде загона для скота. Около дюжины детей радостно кричали и размахивали руками.

Женщина в одежде для верховой езды стояла в центре манежа, где лошадь рыжей масти поднимала в воздух пыль. С этого расстояния нельзя было разобрать черты лица, но он сразу узнал её манеру держаться: ноги широко расставлены, спина прямая, кулаки упираются в бока.

Она внимательно направляла юную наездницу.

Незнакомец намётанным глазом наблюдал, как девочка разворачивает коня.

Было видно, что в седле она совсем недавно. Но у неё неплохая посадка и сколько угодно отваги. Несмотря на невысокий рост, она смело правила породистой и нервной лошадью. Сначала они перескочили через первый ряд препятствий, потом – через две преграды сразу, и маленькие зрители разразились победными криками и аплодисментами.

Никто не смог бы догадаться, о чём думал в этот момент всадник, смотревший на девочку из тени листвы. Его лицо было непроницаемо, руки покоились по обе стороны седла, а глаза под полями шляпы блестели, как у кошки, наблюдающей за птицей через оконное стекло.