Мимоза - [11]

Медленно тянулись бесконечные, тягучие месяцы. Мимоза была вынуждена работать; иначе ей нечем было бы кормить семью. Каждое утро она рукой приглаживала волосы (потому что после рождения первенца индийской женщине перед выходом на улицу не дозволяется ни причёсываться, ни, как прежде, надевать на запястья и щиколотки миленькие, легкомысленные браслеты с бубенчиками), выходила в поле и работала. Муж её поленом лежал дома, и его тоже нужно было кормить. Царевича уже можно было оставлять одного без присмотра, и он даже приглядывал за младшими братишками в те дни, когда мать не могла брать их с собой.

Однажды братья Мимозы приехали навестить одну из её старших сестёр, которая была вдовой и жила неподалёку. Они взяли с собой Майила, чтобы тот денёк побыл с ними.

Вечером Мимоза вернулась с поля и собиралась уже, как обычно, приняться за приготовление ужина, как вдруг глубоко в сердце, «вот тут, — и она показала нам то место, где почувствовала боль, — как будто кто-то приставил к груди кончик ножа и колол, колол, колол меня прямо в сердце» — она услышала беспокойные слова: «Сначала иди и забери Майила! Иди и забери Майила!» Она повиновалась. Как на крыльях, она полетела к соседнему дому, рывком распахнула дверь и застала шумную компанию за игрой в карты. В одно страшное, незабываемое мгновение, как в угаре, она увидела и услышала всё сразу: каждый жест игроков, полузакрытые глаза, раскачивающиеся фигуры, шлёпанье карт по столу и голоса переговаривающихся людей.

— Как вы можете играть, когда мой Маленький Павлин умирает? — выкрикнула она в негодовании, схватила сынишку, оцепеневшего от судороги, и побежала домой.

Что случилось с малышом, она так и не узнала. Если кто-то и знал, ей ничего не рассказали. 2 недели Майил стоял на краю могилы, но потом медленно развернулся и возвратился к матери.

Но пока он лежал при смерти, соседки, жалостливо смотревшие на невзгоды молодой матери, наперебой советовали ей принести жертву богам. «Всего пара кокосов и какой-нибудь маленький цыплёнок. Неужели ей и этого жалко?» Они рассказывали Мимозе о том, что будет, если она не принесёт положенной жертвы, Майил умрёт. Потом они смотрели, как она склоняется перед своим Богом, Богом незримым, Который, по её словам, был единственным истинным Богом. Но Он, должно быть, не слышит, а если слышит, то не особо беспокоится и не торопится ей помочь. Ведь Он, как и прежде, обитает высоко и далеко на небесах, и молитвам туда ни за что не добраться, пока (как говорили ей многочисленные доброжелатели) она не принесёт Ему жертвы и подарки.

Конечно, ни о каких врачах не могло быть и речи. В той части страны нет ни одной миссионерской больницы, ни одного места, где больному ребёнку могла быть оказана квалифицированная помощь, так что Мимозе даже не к кому было обратиться за советом. Её маленький Майил лежал на подстилке, засунув в рот два пальчика, как будто снова стал беспомощным грудничком и пытался хоть как-то себя утешить. А его мама, чьё сердце обливалось кровью от беспомощной любви, сидела рядом и смотрела, как ему становится всё хуже и хуже.

Мимоза знала, что без её работы они не выживут. Несколько раз во время болезни Майила она была вынуждена оставить его, чтобы пойти и раздобыть немного денег на еду. Без неё он метался по постели и безутешно плакал. Ах, если бы он поскорее поправился, она взяла бы его с собой! Как ужасно было оставлять его дома, зная, что целый день он будет мучиться и тосковать!

Тут-то и настал самый горький и трудный момент всей этой истории. Майил уже совсем было выздоровел, когда одна мудрая соседка посоветовала Мимозе растолочь в воде два утиных яйца и дать ему выпить — и тогда он немедленно встанет на ноги. Женщина говорила с таким уверенным и убеждённым видом, что Мимоза смиренно послушалась, купила на базаре яйца, смешала их с водой и дала Майилу, почти что ожидая, что стоит ему выпить волшебное средство, его худенькие ручки и ножки прямо на глазах начнут наливаться силой и здоровьем.

Но вместо этого Майила начало страшно тошнить. У него началась дизентерия. С каждым часом ему становилось всё хуже. И как раз тогда, когда муж её всё ещё лежал без движения, а маленький сынишка снова оказался под угрозой гибели, начались дожди. Прохудившаяся крыша начала подтекать, и, в конце концов, глиняные стены обвалились прямо внутрь дома, чуть не задавив их насмерть.

Мимоза не помнит, как ей помогли вытащить из-под развалин мужа. Под проливным дождём она отправилась на поиски пристанища, отыскала незанятый дом, но арендная плата за него оказалась слишком велика. Неподалёку был дом её овдовевшей сестры. Сестра не любила Мимозу, потому что та не следовала путям своих предков. Но опасаясь, что соседи начнут осуждать её за жестокость, если она не примет к себе сестру в таких отчаянных обстоятельствах, вдова пустила их всех к себе. Теперь кроме ежедневной работы Мимозе надо было ещё и отстраивать обвалившийся дом. Где-то она раздобыла несколько пальмовых листьев для крыши, постепенно, кусок за куском, подобрала упавшую глину и снова слепила стены. Но не успела она закончить, как на неё свалилось новое несчастье. Маленький Майил не выдержал потрясения развалившегося дома и простуды, начавшейся после нескольких часов под холодным дождём, и теперь даже глаза Мимозы, до сих пор не желавшие видеть и признавать страшную правду, наконец, увидели, что ему предстоит уйти.