Мимолетный привкус бытия - [9]

Он призывает свое подсознание к порядку и еще раз убеждается, что пленки не содержат ничего нового. Показания деятельности мозга Лори в период отдыха тоже высоковаты, но и они укладываются в норму. Тиг со вчерашнего вечера еще больше сдал. В чем причина?

Пора. Лори и Соланж готовы к окончательному «интервью», как называет это Йелластон. Эрон перемещается в кабину для наблюдений и мобилизует все свое внимание.

Сначала на экране появляется Фрэнк Фой со своими стандартными вопросами. Он еще не закончил, когда входят Йелластон и командиры двух разведывательных кораблей. Как ни возмущает Эрона все это действо, он вынужден признать, что Дон и Тим стараются держаться нейтрально. Сказывается усиленная подготовка к космическим полетам: они знают, как легко можно унизить человека.

Фой закругляется и обращается к Лори.

– Доктор Кей, — говорит он, — теперь речь пойдет о вашем полете обратно на корабль. Грузовой отсек, в который вы поместили инопланетную жизненную форму, снабжен системой наблюдения, связанной с командным отсеком, в котором проживали вы. Отсек оказался заваренным. Вы сами его заварили?

– Да.

– Зачем вы это сделали? Прошу отвечать кратко.

– Из-за недостаточной светоизоляции. Свет из моего отсека мог воздействовать на инопланетный организм. Я решила, что это может; причинить ему вред, поскольку он проявляет признаки излишней светочувствительности. Это наиболее важный биологический образец, когда-либо попадавший нам в руки. Я должна была соблюсти все предосторожности. Грузовой отсек был оборудован реостатами таким образом, чтобы обеспечить суточный ритм в двадцать два часа, как на планете с ее прекрасными длинными вечерами.

Фой укоризненно покашливает.

– Вы провели работу с величайшей тщательностью. Инопланетный организм вызывал у вас страх?

– Нет!

– Повторяю: вы его боялись?

– Нет, не боялась. Хотя в общем в какой-то степени — да. Все-таки мне предстояло провести столько времени в одиночестве! Я не сомневалась в безвредности этой жизненной формы, но полагала, что она может потянуться к свету, даже обрести подвижность. К тому же я опасалась, как бы его собственная люминесцентность не помешала моему сну. У меня были некоторые затруднения со сном.

– Значит, вы считаете, что этот инопланетный" организм может представлять опасность?

– Нет! Теперь я знаю, что ничего этого не произошло. Можете изучить данные.

– Позвольте напомнить вам о необходимости быть более сдержанной, доктор Кей. Вернемся к факту заваривания переходного шлюза. Вы боялись смотреть на инопланетный организм?

– Конечно, нет.

Юный Фрэнк удивлял Эрона все больше: он никак не думал, что у Фоя так развито воображение.

– Доктор Кей, сварочный инструмент остался на планете. Почему?

– Он понадобился командиру Ку.

– На разведывательной ракете отсутствуют все остальные инструменты, которые там должны находиться. Почему?

– Все это потребовалось им. Если бы что-то сломалось, я бы все равно не смогла устранить неисправность.

– Вы боялись иметь в своем распоряжении инструмент, с помощью которого можно было бы снова открыть отсек с инопланетным организмом?

– Нет!

– Я повторяю: доктор Кей, опасались ли вы иметь при себе инструмент, с помощью которого можно было бы вскрыть отсек с инопланетным организмом?

– НЕТ!

Фой делает пометки. Эрону не нужен компьютер — он и так фиксирует преувеличенную искренность. Боже, что она скрывает?

– Доктор Кей, объясните еще раз, почему в компьютере отсутствуют данные — начиная со второго дня вашего пребывания на этой планете.

– Мы собирали данные. Огромное количество данных! Мы загрузили их в компьютер, но они стерлись из-за конденсации влаги. Никто не позаботился проверить конденсацию, потому что обычно подобного не происходит. Страшно обидно, сколько пропало материала! Мей Лин и Лиу провели комплексное геологическое и биосферное исследование, все…

Она кусает губу, как ребенок, веснушчатые щеки покрываются румянцем.

– Вы сами все стерли, доктор Кей.

– НЕТ!

– Спокойнее, доктор Кей. Теперь я освежу вашу память относительно записи голоса, якобы принадлежащего командиру Ку.

Он передвигает рычажки. Раздается тоненький голосок: «Очень… хорошо, доктор Кей… Вы… идете».

Это действительно голос Ку: Эрону знакома его аудиограмма. Однако голос неприятен для человеческого уха.

– Вы утверждаете, что командир Ку находился в добром здравии, когда произносил эти слова?

– Да. Конечно, он был утомлен, как все остальные… Эрон прикрыл глаза. Лори, что ты натворила?

– Повторяю: был ли командир Ку здоров физически и душевно, когда…

– Хватит! — Лори отчаянно трясет головой. — Прекратите! Мне не хочется этого говорить, сэр… — Она рассеянно смотрит на экран, за которым должен находиться капитан Йелластон, делает вдох. — Речь идет о сущей мелочи. Случилось… расхождение во мнениях. На второй день.

Йелластон поднимает палец, предупреждая Фоя. Оба командира-разведчика бесстрастны, словно статуи.

– Двое из экипажа сочли, что могут спокойно снять скафандры. — Лори глотает слюну. — Командир Ку… не согласился. Однако он поступили по-своему. Потом они… не хотели возвращаться в ракету. Им захотелось разбить отдельный лагерь. — Она с мольбой смотрит на своего мучителя. — Поймите, планета — очень приятное место, а мы так долго оставались на корабле…