— Прямое, самое прямое! Случившееся с ним подтверждает теорию о бессмысленном, хаотичном, непредсказуемом существовании гомо экономикуса. Сработали первичные инстинкты, лопнула хрупкая оболочка цивилизации — и бедолагу сдуло с земной коры порывом пещерной страсти. Причина его гибели в сломе защитных личностных механизмов, в переоценке своих сил, а все остальное — лишь сопутствующие обстоятельства, которые могли сложиться по-разному, но результат был бы тот же. Искать виновных в таком деле все равно что ловить кошку в темной комнате, понимая при этом, что ее там нет.
Старика чем-то встревожило красноречие обычно немногословного российского собрата.
— Ильюша, не лучше ли вернуться к нашим, как у вас говорят, барашкам? Благодарю за подарок, но скажи, пожалуйста, кто сейчас возглавляет «Токсинор»? Надеюсь, не убийца Смайлза?
Про себя Трихополов злорадно улыбнулся. Все америкашки одинаковы: абстрактные речи действуют на них как укол промидола.
— Второй сюрприз, Энтони-джан. Директор замечательный. Знаменитый психиатр, экстрасенс. С богатой практикой. При этом русачок чистых кровей, без всяких двойных гражданств. Ни с какой стороны не подкопаешься.
— Шутишь, Ильюша?
— В каком смысле?
— При чем тут психиатр?
Трихополов щелчком пальцев подозвал слугу и велел привести доктора Сабурова, который скорее всего укрылся в библиотечном зале. Слуга, мужчина средних лет с неприметной внешностью особиста, не задал ни одного вопроса и исчез так же бесшумно, как появился.
— Сейчас познакомлю, — сказал Трихополов, потирая ладони, — сам увидишь, что за человек. В вашей прославленной Америке такие давно повывелись. Все сомнения развеются.
— Пожалуй, я бы предпочел отправиться в отель, — слабо возразил Энтони. — Годы, Ильюша, требуют уважительного к себе отношения.
— Какие там годы, дружище… Небось, еще девяноста нету. Самый расцвет для бизнесмена.
— Иногда мне не совсем понятен россиянский юмор, — кисло пожаловался американец.
Войдя в беседку, Сабуров с порога взмолился:
— Отпусти грешную душу на покаяние, Илья. Сколько можно водку трескать… Покоя сердце просит.
Трихополов, не поддержав шутливый тон, церемонно представил его американскому миллионеру.
— Приятная новость, Иван Савелич. Мистер Энтони любезно согласился принять контрольный пакет акций «Токсинора». Естественно, кроме нас троих, об этом никому знать необязательно. Какова крыша, а?
Американец и доктор Сабуров обменялись поклонами. Похоже, оба не понравились друг другу с первого взгляда, на что Микки и рассчитывал. Трудно отыскать более несовместимые фигуры, чем стареющий россиянский ученый, у которого давно вышибли почву из-под ног, но который свято хранил в душе тщательно скрываемые совковые идеалы; и преуспевающий представитель транснациональных корпораций, встретивший старческое слабоумие в полном расцвете творческих сил. Про них сказано поэтом: лед и пламень.
Кряхтя, подчеркивая утомление, Иван Савельевич опустился в плетеное кресло и тут же, смущенно улыбнувшись, извинился за то, что не бельмеса не понимает на бусурманском языке. Первая откровенная ложь, которую Трихополов за все время знакомства услышал от честного доктора. Разумеется, тот частенько хитрил, лукавил, да и профессия накладывала отпечаток, но чтобы вот так, с кондачка, солгать неизвестно зачем, такого за ним не водилось. Трихополов с удовольствием передал американцу извинения. Энтони ответил по-русски:
— Ничего, я тоже плохо, плохо говорю, совсем бестолковый.
После этого завязалась легкая беседа, в которой Трихополов, посмеиваясь, принимал участие в качестве переводчика. Американец спросил, почему уважаемый русский профессор, будучи не первой молодости, решил заняться бизнесом. Сабуров ответил, что его уговорил, вынудил достопочтенный Илья Борисович, а ему самому «Токсинор» так же нужен, как собаке пятая нога. В переводе это прозвучало иначе. Оказывается, ученого соблазнила возможность наблюдать изнутри процессы дальнейшей дебилизации россиянского общества, что, он надеется, даст ему материал для сенсационной книги. Американец, признавшись в своем невежестве, поинтересовался трудами Ивана Савельевича, на что тот ответил, что никаких особенных трудов нет, так, одни ошметки, незавершенные планы, но в переводе Трихополов назвал две почитаемые в узких кругах монографии и книгу «Смерть в жизни или наоборот», ставшую лет пять назад настоящим бестселлером.
— Я признаю медицину только в виде хирургии, — заметил Энтони Джонсон. — Все остальное — чистое шарлатанство.
Сабуров с ним согласился.
— Хотя, — добавил американец, — некоторым помогает голодание. Представляешь, Ильюша, моя невестка Эльза таким образом вылечилась от алкоголизма. Доктор, а что бы вы посоветовали от геморроя? Замучил, проклятый.
Сабуров с глубокомысленным видом сообщил, что если пользоваться народными средствами, то при геморрое, а также при некоторых других заболеваниях, связанных с возрастом, пожалуй, кроме голодания, лучше всего использовать уринотерапию. Рецепт такой: стакан урины натощак, стакан перед обедом и стакан на ночь. Плюс к этому — уриновые компрессы на беспокоящие места.
