Мимикрия жизни - [12]
Мы расстались с Марго у дверей ресторанчика, пообещав друг дружке чаще видеться, а в самые ближайшие выходные созвониться с другими нашими боевыми подругами и собраться на девичник, посидев где-нибудь не только за чашкой кофе.
Обещания, в которых мы искренне клянемся друг другу. И о которых тут же забываем, стоит появиться вечным проблемам на работе, дома, которые мы так неистово начинаем решать, что всё, с ними не связанное, уходит как в туман и становится таким далеким, пока какая-нибудь мимолетная встреча не воскресит их и не накроет тебя волной сожаления…
5
Воздух был насыщен политическим драматизмом, который выплескивался в будничную жизнь с телеэкранов, полос газет и радиоэфиров, смешивался с бытом простых людей и приобретал новые краски политической страсти. В наше время, казалось, невозможно было встретить человека, равнодушного к тем политическим перипетиям, которые развивались в Парламенте, Правительстве, во взаимоотношениях олигархов с властью и наоборот, хотя, по большому счету, рядовому гражданину была непонятна разница между ними: олигархами и властьимущими. Внешне: одинаковый лоск в одежде; одинаковые, не отягощенные голодом, лица; одинаково-красивые речи, вводящие в экстаз заблуждения, а, тем не менее, между ними был раздор, который как в кривом зеркале отображался в каждом коллективе, в каждой семье, разделяя коллег, друзей, родственников на «правых» и «левых», на демократов и социалистов, на западников и их антиподов, на космополитов и националистов. Этот спор, начавшийся в «верхах» в банальной борьбе за власть, благодаря велеречивой и захватывающей демагогии этих самых «верхов», превращался в настоящую гражданскую войну, линия фронта которой пролегала в семьях конкретных рядовых граждан. Отцы и дети не только спорили до зубовного скрежета, но и выходили на баррикады каждый со своими знаменами, восхваляя каждый своих героев, кто – ушедших, а кто – новых времен. Наша политическая активность могла поспорить разве что только с вечным религиозным фанатизмом. По сути, политика стала новой религией, а если учесть, что с высоких трибун новые вожди взывали не столько к разуму, сколько к душам людей, призывали не столько понимать, сколько верить им, то новые идеологи ничем не отличались от шествовавших в рясе, и между ними можно было смело ставить знак равенства.
Я открыла дверь ГУВД, и горячий политический спор волной накрыл меня. Из дежурной части доносились срывающиеся голоса, доказывающие, кто из отцов нашей демократии прав, а кто – кормит народ обещаниями.
Мне захотелось зайти к спорящим и внести свою лепту в политическую драчку, высказавши мнение по предмету спора, но в последний миг остановила себя. Несмотря на то, что спор был по таким болезненным вопросам, как приватизация и собственность, что трудно было удержаться и пройти мимо, тем не менее, я наступила «на горло собственной песне», прошмыгнула мимо «дежурки» и направилась к оперативникам. Однако голоса спорящих настигали меня, и невольно мне вспомнился образ нашего главного реформатора, с легкой усмешкой (или все-таки насмешкой?) на лице призывающий каждого становиться собственником и вкладывать красочные бумажки, именуемые в народе ваучерами, в широко развернувшуюся кампанию приватизации, без которой ни одно общество не может стать свободным и демократичным. Народ послушно вкладывал и терял, вкладывал и терял… А лицо главного идеолога приватизации с каждым разом становилось все насмешливее и насмешливее… Он ведь не уточнял, что собственниками станут не все, а только избранные, избранные и приближенные к тайне священного действа. Причем эти избранные и приближенные стали собственниками и соответственно властителями за счет тех, кто, не имея никакого другого богатства, кроме злополучных ваучеров, не зная законов рынка и уж, тем более, не ожидая звериного капиталистического оскала, лихорадочно метался в поисках вложений этих ваучеров, а решившись, дрожащими руками отдавали, как им казалось, свое бесценное богатство, свою незримую долю собственности, надеясь взамен получить тоже бесценное, но уже зримое богатство. Да, как каждый из нас верил и мечтал стать в одночасье свободным собственником! Стали, свободными от собственности.
Порой мне кажется, что наше «застойное» прошлое ничем не отличается от сегодняшнего накала. Эмоции разные, а сущность одна: каждому свое. Так, есть ли смысл в этой новой борьбе?.. В борьбе нового со старым?..
Мои мысли прервал Ваня Бойко, который элегантно обогнал меня в узком коридоре и галантно открыл дверь кабинета, который он делил со своим напарником Витей Старыш, пригласив войти внутрь. Его манеры несли на себе отпечаток извинения, которое он, видимо, просил за свою телефонную бестактность. Я это поняла и приняла должный благосклонный вид. Все-таки, по сущности своей Ваня был человеком не злым, оперативником старательным и нам с ним вместе еще работать и работать, к тому же я очень не любила состояние ссоры с кем-нибудь, да и Господь (а может мама с папой) наделили меня добрым женским сердцем.
В середине XIX века на грязных улицах Нью-Йорка, изрядную часть которого составляли трущобы, шла постоянная война – местных жителей против ирландских иммигрантов, протестантов против католиков, бандитов и воров против всех остальных. Как раз в это сложное время мэр города принял решение о создании полиции Нью-Йорка – из числа крепких и решительных мужчин разных национальностей и вероисповеданий, готовых любой ценой охранять закон. Одним из них стал Тимоти Уайлд, бывший бармен, прекрасно знающий местный уголовный мир и его правила.
На оперативной работе не соскучишься, это майор Вершинин знает точно. Похищение маленькой девочки или двойное убийство бизнесменов — настойчивый и внимательный оперативник раскроет любое преступление. Однако подозрительный несчастный случай с талантливым гитаристом начинающей рок-группы ставит Вершинина в тупик. Похоже, музыкант настроил против себя всех знакомых — значит, к гибели парня причастен кто-то из них. А может быть, это сговор? Однако вскоре и других участников группы начинают преследовать несчастья: дорожные аварии, удар током… Кто же задался целью уничтожить группу?
Во все времена среди тысяч обычных людей едва ли можно было отыскать хотя бы одного человека, обладающего паранормальными способностями. Но в конце двадцатого века, в годы перестройки, вдруг обнаружилось, что на свет все чаще стали появляться дети, от рождения наделенные сверхъестественными, поистине магическими силами. Ученые назвали этих чудо-детей «дети индиго».Герой романа «Проклятие Клеопатры» капитан УГРО Глеб Панов приезжает в поместье миллиардера Никандрова с надеждой, распутав обстоятельства таинственного похищения его пасынка, получить щедрый гонорар от благодарного отчима.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Значительное сокращение тяжких и особо опасных преступлений в социалистическом обществе выдвигает актуальную задачу дальнейшего предотвращения малейших нарушений социалистической законности, всемерного улучшения дела воспитания активных и сознательных граждан. Этим определяется структура и содержание очередного сборника о делах казахстанской милиции.Профилактика, распространение правовых знаний, практика работы органов внутренних дел, тема личной ответственности перед обществом, забота о воспитании молодежи, вера в человеческие силы и возможность порвать с преступным прошлым — таковы темы основных разделов сборника.
У писателя Дзюго Куроивы в самом названии книги как бы отражается состояние созерцателя. Немота в «Безмолвных женщинах» вызывает не только сочувствие, но как бы ставит героинь в особый ряд. Хотя эти женщины занимаются проституцией, преступают закон, тем не менее, отношение писателя к ним — положительное, наполненное нежным чувством, как к существам самой природы. Образ цветов и моря завершают картину. Молчаливость Востока всегда почиталась как особая добродетель. Даже у нас пословица "Слово — серебро, молчание — золото" осталось в памяти народа, хотя и несколько с другим знаком.