Мимикрия в СССР : воспоминания инженера, 1935 - 1942 годы, Ростов на Дону - [65]

Гл. инженер: — Тов. Грабарь, мы не можем дальше работать без остановки, нас съедят вредители.

Директор: — Тов. Серб, вы представляете, что значит остановить мельницу теперь? Отдел снабжения как раз наладил доставку зерна, у нас недостаточно складов для его хранения и} если мы теперь остановим поток зерна хотя бы на три дня, то придется остановить его доставку на ж-д станцию, зерно потечет мимо нас куда-нибудь на другую мельницу. Давайте подождем до годовой остановки на ремонт.

Гл. инженер: — Но у нас появился мучной клещ, если он распространится на макаронную фабрику, остановить нужно будет намного дольше.

Директор: — Держите мучного клеща под контролем!

Мучного клеща держать под контролем не удалось. Санитарная инспекция нашла нашу муку зараженной клещом в количестве, опасном для здоровья потребителя, и остановила мельницу.

Оказалось, что самый дешевый и быстрый способ избавиться от клеща при таком сильном заражении — это загазировать производственные здания, то есть, герметически закупорив все здания, наполнить их ядовитым газом. Городской совет запретил газирование без предварительного выселения жителей из ближайших домов, и это вызвало очень большой, непредусмотренный планом расход, разрешить который мог только наркомат. Пришлось сообщить в наркомат.

Наркомат деньги дал, но вызвал главного инженера в Москву для объяснений. Неожиданно для меня гл. инженер предложил мне ехать вместо него.

— В. А., — сказал он мне, — директор согласился, чтобы вы поехали вместо меня. Вы не хуже меня знаете, как это все получилось, и сумеете объяснить, я же заболел и ехать не могу.

— Н. Н., ведь это очень серьезное дело; как же это вы поручаете мне защищать вас?

— Защищать меня бесполезно. Как только пустим мельницу после газирования, меня все равно снимут с работы. Зачем я поеду? Только выслушивать ругательства и угрозы? Я напишу объяснительную записку, а остальное вы расскажете, вы в курсе дела, и, кроме вас, мне послать некого. Вы не отказывайтесь, если вы не поедете, директор пошлет коммерческого директора, а тот постарается всю вину свалить на меня. Я даже боюсь, что он повернет дело так, что меня отдадут под суд… Вы не отказывайтесь. Почему бы вам не поехать в Москву, не пожить там несколько дней? Пойдете в театр, купите, что найдете для себя. Вам лично никаких неприятностей не будет. Прочтете мою объяснительную записку, ответите на вопросы, и все.

— Мне, конечно, интересно поехать в Москву, но я боюсь, что вам от моей поездки будет мало пользы.

— А я считаю, что для меня самое лучшее, если поедете вы. Я знаю, что я должен был настоять на остановке производства, у меня есть на это право, но, к сожалению, я этого не сделал, не хотел идти на конфликт с директором и, поскольку до остановки на плановый ремонт оставался всего один месяц, я и вправду думал, что дотянем. Вы там объясните, что я старался дать стране как можно больше продукции и просчитался.

Последние слова Н. Н. сделали ясным для меня, почему он хотел, чтобы поехала я. Он сам ни за что не смог бы сказать с серьезным лицом, что хотел дать больше продукции для социалистической родины, — единственное, что смягчило бы вину. Ему было бы просто стыдно сказать такую ересь, да еще о себе лично. На самом деле он, конечно, побоялся взять на себя ответственность и наперекор директору остановить производство.

Перед отъездом директор вызвал меня и дал наставление, как представить дело в наркомате.

— Вы старайтесь напирать на то, что у нас нет складов для хранения зерна. О чем бы вас ни спросили, вы заканчивайте ответ тем, что у нас нет складов для хранения зерна.

Ему, видно, хотелось как-то защитить гл. инженера, но он боялся, что дело могут повернуть и против него. Он охотно поехал бы и сам, но вызывали технического руководителя, а не административного. В конце разговора он мне сказал:

— Главный инженер тряпка. Он должен был схватить меня за горло и настоять на остановке, а он не смог. Вот за это он поплатится, да и не только он, все производство страдает.

На комбинате ходили слухи, что директора вызывали по этому поводу в крайком партии и дали хороший нагоняй.

Так, совершенно неожиданно, я оказалась в Москве. Прожила я там три дня в свое полное удовольствие. Для меня наняли номер в большой гостинице "Киев", через наркомат мне достали билет на оперу в "Большой", с участием Барсовой. С одним из молодых инженеров наркомата я пошла посмотреть всесоюзный шахматный турнир, в те дни проходивший в Москве. Мне интересно было увидеть Кереса, который считается восходящей звездой в шахматном мире. Инженер, следивший со мной за игрой, спросил:

— Здесь играет сегодня один из ваших земляков, ростовчанин Бондаревский. Вы его знаете?

— Я его не знаю, но могу вам указать на него. Вон он в белой открытой рубашке апаш.

— Почему вы думаете, что это он?

— Я так же, как и он, приехала в Москву, не захватив с собой теплых вещей. У нас в сентябре еще лето и, направляясь сюда, я забыла, что здесь может быть холодная осенняя погода. Видите, все остальные участники в костюмах, а он в белой рубашке и в светлых брюках!

Мой собеседник пошел справиться; оказалось, я угадала.