Мимикрия в СССР : воспоминания инженера, 1935 - 1942 годы, Ростов на Дону - [46]

Мне очень нравилось работать над проектированием прессов и я готова была оставаться в конторе по вечерам каждый день, но одно обстоятельство не позволяло мне заниматься прессами столько, сколько мне хотелось.

Сережа в последнее время стал часто по вечерам ходить играть в карты и возвращался довольно поздно. Он нашел себе хороших партнеров среди сотрудников университета. Я никогда не любила играть в карты, и, хотя к нам иногда приходил играть Игорь, играть со мной было не очень интересно. Один из партнеров Сережи недавно оскандалился и возможно, что этот скандал заставил его играть чаще. Дело было так: в прошлом году в университет перевелся из Харькова новый профессор диамата, Яковлев. Несмотря на то, что в Харькове у него была жена с двумя детьми, он немедленно по приезде стал ухаживать за молодыми женщинами. Через несколько месяцев он, послав своей харьковской жене развод, женился на студентке первого курса, дочери местного профессора. Как стало вскоре известно, профессор сильно возражал против этого брака.

Жена Яковлева — сама доцент при кафедре химии — не приехала вместе с ним из Харькова, осталась заканчивать интересную исследовательскую работу. Получив же извещение о разводе, она поторопилась с переводом, но приехала, когда ее муж уже женился на другой, и тут наступило самое интересное. Бывшая жена тоже получила работу в ростовском университете и немедленно начала стараться перетянуть мужа обратно к себе, главным образом через детей. Она часто приводила детей с собой в университет и всегда посылала их пойти поздороваться к отцу. Сама, всегда спокойная и приветливая, не показывала вида, что на него сердится. Новая же жена, узнав, что бывшая супруга приехала и поступила на работу в университет, стала сильно ревновать, устраивать ему сцены, иногда даже в университете. У нее, оказывается, были основания для ревности. Не прошло и пару месяцев, как Яковлев сказал, что хочет возвратиться к своей прежней жене и детям!

Отец молоденькой жены возмутился и решил заступиться за дочь. К этому времени стало известно, что Яковлев был женат не два, а три раза. Профессор пошел в обком партии и попросил обком вмешаться, выставив все в очень неприглядном для Яковлева свете, особенно упирая на то, что скандал происходит в учебном заведении.

Обком вмешался. Яковлеву сказали, что если он бросит свою третью жену, его выгонят из партии за "бытовое разложение", а он знал, что если его исключат из партии — его также уволят из университета и, будучи профессором диамата, он не сможет найти себе другой интересной и хорошей работы. Пришлось молодому профессору остепениться и остаться с последней женой. Его прежнюю жену, очевидно по требованию обкома, немедленно перевели в педагогическим институт и постепенно скандал затих.

Яковлев, вероятно, не чувствовал себя счастливым с женой, стал много играть в карты, приглашая к себе друзей, в том числе и Сережу. Мне не нравится, что Сережа уходит и развлекается без меня, я даже пыталась вынудить у него обещание не ходить играть чаще одного раза в неделю. Я считала опасным встречаться так часто с видным коммунистом, можно забыться и сказать что-либо неосторожное, но он обещания не давал, уверял меня, что Яковлев не принимает коммунизма всерьез и что во время игры разговаривают мало. Часто придя со службы и не застав меня дома он, пообедав, уходил играть, особенно когда Наташа уехала к бабушке.

Сережа рассказывал мне, что молодая жена профессора выглядит злой, но, несмотря на это, она каждый раз угощала игроков поздним ужином и садилась с ними за стол, делая вид, что компания мужа ей нравится.

Мне почему-то казалось, что Яковлев старается найти своей жене заместителя!

23

Яков Петрович давно рассказывал мне, что секретарь партячейки уже несколько раз предлагал ему записаться в партию. Ему же очень не хотелось связываться с партией; было неинтересно ходить на собрания, заниматься обсуждением политических вопросов, изучать историю партии и т.п., это все бесполезная трата времени. Он согласен был работать на производстве так хорошо и так много, как только у него хватало сил, тратить же время на партийную канитель ему не хотелось.

— Как же вы отказываетесь? — спросила я.

— Говорю, что не могу найти поручителей[6]. Здесь я работаю сравнительно недавно и меня еще плохо знают. Я обещал, что когда поеду домой в станицу, то привезу поручительства людей, которые хорошо меня знают. А в станицу я пока ехать не собираюсь.

На днях, когда Я. П. сидел у меня в конторе, прося сделать срочно чертеж детали для мельницы, в контору заглянул секретарь партячейки Хубиев и сказал:

— Тов. Стрючков, зайди ко мне на минуту, я хочу сказать тебе пару слов.

— Сию минуту приду. Я лучше пойду и узнаю в чем дело, — сказал он мне, — а то потом ищи его по производству.

Через некоторое время он возвратился страшно расстроенным.

— Знаете, Валентина Алексеевна, беда! Они твердо решили затянуть меня в партию, и мне не отвертеться. Прихожу я сейчас к Хубиеву, а у него сидит мастер макаронной фабрики, которого я знаю очень мало. "Вот тебе, Стрючков, один поручитель, — сказал Хубиев, указывая на мастера, — а вторым буду я сам. Нам не нужно долго знать человека, чтобы видеть, что он свой! Партии нужны такие люди как ты". Мастер, его фамилия Симонов, подтвердил: "Я поручусь за тебя, только прежде я хочу поговорить с тобой, узнать твою биографию". Ну скажите, могу ли я теперь отказываться? Какие причины выставлять? Просто не согласиться — значит поставить под удар мое положение здесь, как раз теперь, когда не сегодня-завтра меня сделают мирошником, мне уже в тресте сказали: как кончу переоборудование, так и получу мельницу.