Мильтон в Америке - [29]
Наш господин велел принести два стула и расположился с удобством. Ты же знаешь, как он обожает вести спор и подробно расследовать вопрос. «Но вы же не имеете в виду десять колен, которые Салманассар вывел пленными из их собственной страны?» — «Именно. Мы читаем об этом во Второй книге Царств, сэр». — «Глава семнадцатая? Поразительно, если это правда. И все же, заверяю вас, говорят, что они придерживались языческих обычаев…» — «Еще более поразительно, мистер Мильтон, верование в то, что здешние туземцы происходят от разбитых троянцев. Брут якобы вывел их из Лациума». — «Но этот народ наверняка не смог сохранить с тех древних времен письменности». — «Исчезла, сэр. Вывелась из употребления. Остались одни дикие слова. — Кудесник прочистил горло. — И сами они дикари дикарями. Причем лишенные нравственности».
Хозяин подался вперед с жадностью блохи, вспрыгнувшей на вола: «Объяснитесь подробнее, мистер Калпеппер». — «Среди них царит сплошной разврат. Их поселения — места похоти и распутства. Азартные игры. Продажность женщин. О завтрашнем дне они и не задумываются, сэр. Склонны к лживости и безделью». — «Несомненно, это соответствует их смутному восприятию мира. Если они — всего лишь жалкая кучка бродячих потомков исчезнувшего народа, чего от них ожидать, кроме сломленности и разлада? Поистине, я испытываю жалость к их плачевной страдальческой участи». — «Меня также переполняет сочувствие, сэр, однако ни в коем случае нельзя забывать, что при всем том они сущие дикари — тщеславные и коварные». — «Не пересохла ли в них кровь от избытка солнца и огня?»
«Возможно. — Почтенный богослов придвинул свой стул поближе. — Более того, правление у них в основном монархическое».
Наш господин с шумом перевел дыхание.
«Я мог бы об этом знать. — Он махнул рукой в сторону простиравшихся за нами лесов. — Вижу теперь, что мы в самом деле находимся на краю пустыни, на последней грани неприкрытой духовной порчи». — «О да, совершенно верно». — «Меня повергает в дрожь мысль о низменном семени, порожденном их похотливостью. Как вам удается держать их в подчинении?» — «Лучше всего, сэр, поощрять их каким-нибудь небольшим подарком вроде яблока или печенья. Конечно же, они и понятия не имеют о деньгах. Прошлой зимой Бог повелел им давать нам рыбу почти что даром».
Собеседники развлекали друг друга на манер чипсайдских сплетниц, и я, утомленный лицемерием чудодея, решил завязать разговор с молодым индейцем. «Гусперо», — сказал я, ударив себя в грудь. Потом наставил палец на него и воздел руки вверх, изобразив тем самым живой вопросительный знак. «Маммичис», — ответил он. «Вовсе не Джозеф? — Он покачал головой. — А что же тогда молол здесь этот тупоумный старый святоша?»
Индеец поймал мой взгляд, брошенный на Кудесника Калпеппера: я смотрел на него не с большей дружелюбностью, чем приговоренный к повешению смотрит на петлю. Калсется, он что-то угадал в моих мыслях и свирепо пробормотал: «Мановессас». — «Что ж, приятель, все это очень интересно. Почему бы нам не погулять вместе и не обсудить то да се? Ты не против, если мы что-нибудь разопьем? — Я поднес сложенные руки ко рту, изображая глоток из бокала, чем вызвал у него улыбку. — Мы собираемся поизучать Писание, — сообщил я мистеру Мильтону. — Вы нам позволите?»
Хозяин махнул в мою сторону, не снизойдя даже до кивка, и мы с Джозефом — прошу прощения, Маммичисом — зашагали в сторону леса. По счастью, вышло так, что при себе у меня оказалась фляжка с крепкой настойкой.
— Охотно верю, Гус.
— Спасибо за веру в меня, Кейт. Можно попозже выпить за твое здоровье? Итак, очень скоро мы с Маммичисом беседовали самым дружеским образом. «Дерево», — сказал я, указывая на ствол, к которому мы прислонились. — «Михтук». - «Ветер», — я показал рукой на ветви, качавшиеся на ветру, и надул щеки. «Ваупи». — «Земля», — я ткнул пальцем в травяной покров. «Ауке». - «Слушай, ты замечательный парень».
Джозеф положил руку мне на грудь. «Ваутако - науог. Человек в плаще. Английский человек». — «Да, я ношу плащ. Лондонской зимой нужная вещь». — «Чаукуакок. Люди с ножами. Английские люди. — Он показал в сторону поселения братьев. — Сердца из камня». — «Я знаю. Нрав у этих набожных людей мог бы быть и помягче». — «Они пришли с изнанки мира отобрать наш мир». — «А вот это очень похоже на правду, не так ли? Почему бы нам не выпить еще за их погибель?»
Скоро мы расправились с фляжкой до последней капли и бросились бегом через лес с выкриками «Ура!» и «Эгей!», которым я его обучил. Он мчался стрелой, а меня переполняло счастье — и знаешь, Кейт, в этом диком уголке я чувствовал себя свободным. Помнишь Элеэйзера Лашера? Первого англичанина, которого мы с мистером Мильтоном встретили, когда блуждали? Я ему тогда позавидовал. Я позавидовал его свободе.
— Ты меня спрашивал о нем и раньше, Гус. Он единственный носил медвежью шкуру, как индеец. Я привыкла видеть его каждое утро по понедельникам, когда он приходил меняться товаром. Он приносил меха и мясо, а мы давали ему сыр, молоко и всякое такое. Держался он всегда спокойно. Думаю, он жил один.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна, которая всегда была единым целым, сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. В этой книге показана история Англии от периода неолита, первых поселений и постройки Стоунхенджа до возведения средневековых соборов, формирования всеобщего права и конца правления первого короля династии Тюдоров Генриха VII.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна, которая всегда была единым целым, сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. В этой книге освещается период правления в Англии династии Тюдоров.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. Повествование в этой книге начинается с анализа причин, по которым национальная слава после битвы при Ватерлоо уступила место длительному периоду послевоенной депрессии.
Многие из написанных Акройдом книг так или иначе связаны с жизнью Лондона и его прошлым, но эта книга посвящена ему полностью. Для Акройда Лондон — живой организм, растущий и меняющийся по своим законам, и потому «Лондон» — это скорее биография города, чем его история. В книге есть главы об истории тишины и об истории света, истории детства и истории самоубийства, истории кокни и истории алкогольных напитков. Возможно, «Лондон» — самое значительное из когда-либо созданных описаний этого города.
История Англии – это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней – не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. Период между Славной революцией (1688) и победой армии союзников при Ватерлоо (1815) вобрал в себя множество событий.
«Дом доктора Ди» – роман, в котором причудливо переплелись реальность и вымысел, история и современность. 29-летний Мэтью наследует старинный дом, и замечает, что нечто странное происходит в нем... Он узнает, что некогда дом принадлежал знаменитому алхимику и чернокнижнику XVI века – доктору Джону Ди... Всю жизнь тот мечтал создать гомункулуса – и даже составил рецепт. Рецепт этот, известный как «Рецепт доктора Ди» , Питер Акройд приводит в своей книге. Но избавим читателей от подробностей – лишь те, что сильны духом, осилят путь знания до конца...Образ центрального героя, средневекового ученого и мистика, знатока оккультных наук доктора Ди, воссоздан автором на основе действительных документов и расцвечен его богатой фантазией.
«Читать не надо!» Дубравки Угрешич — это смелая критика современной литературы. Книга состоит из критических эссе, больше похожих на увлекательные рассказы. В них автор блистательно разбивает литературные и околокультурные штампы, а также пытается разобраться с последствиями глобального триумфа Прагматизма. Сборник начинается с остроумной критики книгоиздательского дела, от которой Угрешич переходит к гораздо более серьезным темам — анализу людей и дня сегодняшнего. По мнению большинства критиков, это книга вряд ли смогла бы стать настолько поучительной, если бы не была столь увлекательной.Дубравка Угрешич родилась и училась в бывшей Югославии.
Они молоды и красивы. Они - сводные сестры. Одна избалованна и самоуверенна, другая наивна и скрытна. Одна привыкла к роскоши и комфорту, другая выросла в провинции в бедной семье. На короткий миг судьба свела их, дав шанс стать близкими людьми. Но короткой размолвки оказалось довольно, чтобы между ними легла пропасть...В кн. также: «Директория С., или "Ариадна " в поисках страсти, славы и сытости».
От издателяРоман «Семья Машбер» написан в традиции литературной эпопеи. Дер Нистер прослеживает судьбу большой семьи, вплетая нить повествования в исторический контекст. Это дает писателю возможность рассказать о жизни самых разных слоев общества — от нищих и голодных бродяг до крупных банкиров и предпринимателей, от ремесленников до хитрых ростовщиков, от тюремных заключенных до хасидов. Непростые, изломанные судьбы персонажей романа — трагический отзвук сложного исторического периода, в котором укоренен творческий путь Дер Нистера.
Мухаммед Диб — крупнейший современный алжирский писатель, автор многих романов и новелл, получивших широкое международное признание.В романах «Кто помнит о море», «Пляска смерти», «Бог в стране варваров», «Повелитель охоты», автор затрагивает острые проблемы современной жизни как в странах, освободившихся от колониализма, так и в странах капиталистического Запада.
ОЛЛИ (ВЯЙНО АЛЬБЕРТ НУОРТЕВА) — OLLI (VAJNO ALBERT NUORTEVA) (1889–1967).Финский писатель. Имя Олли широко известно в Скандинавских странах как автора многочисленных коротких рассказов, фельетонов и юморесок. Был редактором ряда газет и периодических изданий, составителем сборников пьес и фельетонов. В 1960 г. ему присуждена почетная премия Финского культурного фонда.Публикуемый рассказ взят из первого тома избранных произведений Олли («Valitut Tekoset». Helsinki, Otava, 1964).
Ф. Дюрренматт — классик швейцарской литературы (род. В 1921 г.), выдающийся художник слова, один из крупнейших драматургов XX века. Его комедии и детективные романы известны широкому кругу советских читателей.В своих романах, повестях и рассказах он тяготеет к притчево-философскому осмыслению мира, к беспощадно точному анализу его состояния.