Милосердная мисс Эва - [9]
Она сама захотела перед уходом закатить пир, устроить праздник желудка и души. Вкусить напоследок земных яств и удовольствий, в которых ей давно отказали доктора.
Торжественность высокого момента была смазана самым неожиданным и постыдным для меня образом. В дверях меня поджидал дюжий мужик – сын этой старушки.
Пребольно схватил за шею – и вместе с моими дарами кубарем спустил с лестницы. Топал ногами, орал, чтобы духу моего здесь не было, что мама всё ему рассказала. И пусть я говорю спасибо, что он не подаёт в суд, потому что пачкаться об меня не хочет. И потому что у меня на руках мамина расписка.
Ну, что… По слухам, в дальнейшем к физическим страданиям бедняжки прибавились душевные. Она заболела танатофобией в тяжелейшей форме. Отказывалась от таблеток, уколов, от сиделок и медсестёр: дико боялась, что все они тайно желали отправить её на тот свет.
Она даже сына к себе перестала допускать, заподозрив его в сговоре с персоналом. И мучительно умерла от голода и жажды, высохнув как мумия. Боялась еды и питья: не отравлены ли… А ведь могла уйти красиво и достойно. И, наверно, перед самой кончиной с сожалением не раз вспомнила милосердную медсестру Эву.
Я сделала выводы и больше не повторяла своих ошибок, поняв слабость и непостоянство человеческого духа. Не посвящала никого в свою тайну. Взвалила исключительно на себя тягость душевных мук. Миссию Господа Бога распоряжаться чужими судьбами. Мне это удавалось, прямо скажем, не без труда.
Особенно нелегко пришлось с семьёй, с которой я давно дружила. Я не виделась с ними полтора года. Как они просмотрели свою очаровательную дочурку, егозу и непоседу, мою крестницу?! Она только немножко жаловалась в последнее время, что устаёт и ей всё время хочется спать.
Но я-то видела, что маленькое тело охвачено и практически побеждено болезнью. Отсчитывались последние дни, а может, часы блаженного незнания…
Сказать родителям? Поздно, поздно. Измучаются они, измучают ребёнка. Продадут с себя всё до нитки, останутся без крыши над головой, обогатят эскулапов – и всё напрасно.
– Хочешь, поиграем в лошадку? – оживлённо – слишком оживлённо – предложила я маленькой крестнице.
Мы только что досыта наобнимались с ней, нацеловались, переиграли во все её любимые игры. Девочка с восторгом согласилась. Я присела, она вскарабкалась как обезьянка на мои плечи. Обвила лапками шею: я потёрлась о них щекой.
– Иго-го! – весело вопили мы и, взбрыкивая, галопом носились кругами по комнате. Родители хохотали. «Осторожно!» – крикнула её мама, моя подруга. В эту секунду разрезвившаяся лошадка с всадницей неслась в соседнюю комнату с низким, слишком низким дверным проёмом.
Рассказать, что было потом? Как родители оба выли, рычали, пинали и катали меня ногами по полу, хлестали по щекам и рвали волосы, терзали? Зачем?
Цинично объяснять им, что девочка ничего не успела почувствовать и ушла счастливой, заливающейся звонким колокольчиком? Пусть это останется со мной.
Корреспонденты сбежались, остервенело набросились голодными псами. Грызли новость как брошенную кость – чтобы, начисто обглодав и выскоблив клыками, высосав соки, бросить её, ненужную. И, отбирая и тявкая друг на друга, жадно вгрызться в следующую новость-кость.
Как вкусно, подробно они смаковали «чудовищную, жуткую, кровавую» смерть ребёнка. Да что они понимали в смертях?! Свинья в апельсинах больше понимает…
Мне пришлось бежать из родного города. Но от себя не убежишь: своё проклятие, свой дар я увезла с собой.
Но я стала более взрослой и опытной. Вспомнила об идеальном современном русском орудии убийства: автомобиле на дороге.
Мне до сих пор везло, я скрывалась с места аварии не замеченной. Но ведь и места будущих наездов подбирала тщательно, пустынные: без камер наблюдения, без случайных свидетелей. И вычисляла маршруты, и месяцами выжидала.
Потом отгоняла натруженную машину в гараж. Смывала грязь и кровь, снимала фальшивые номера. Научилась слесарить. Сама виртуозно удаляла впадины и замазывала царапины, покрывала заново лаком. Моя коняшка-сообщница становилась как новенькая, сверкала и была готова к новым смертям… То есть к новым спасениям.
Ведь я убивала пятно, болезнь в человеке, которое несло Смерть. Стало быть, я убивала Смерть. Смертью смерть поправ – это про меня.
В этом месте литературный мэтр заметил бы алогичность, несоответствие моих рассуждений. Что я противоречу сама себе: всё-таки служу я смерти или убиваю её? Убиваю Смерть – или Жизнь в виде боли? И то, и то. Одно другому не мешает. Всё так переплелось и срослось – не разорвёшь, не распутаешь.
Никто не скажет мне спасибо. До сих пор я сбрасывала гнёт с души, выплёскивая свои ощущения, складывая их в мини-романы и подписываясь «Мисс Эва». Вообще-то я предлагала псевдоним «Мисс Эвтаназия» – но редактор нашёл его скучным, прямолинейным, техничным и претенциозным.
Машина железная, а я живая. Есть понятие: износ, усталость металла. Я чувствую, что мой запас прочности иссякает. Я пока не продумала свой уход. Вернее, пока не нашла исполнителя, у которого не дрогнет рука, а язык плотно держится за зубами.
Сын всегда – отрезанный ломоть. Дочку растишь для себя, а сына – для двух чужих женщин. Для жены и её мамочки. Обидно и больно. «Я всегда свысока взирала на чужие свекровье-невесткины свары: фу, как мелочно, неумно, некрасиво! Зрелая, пожившая, опытная женщина не может найти общий язык с зелёной девчонкой. Связался чёрт с младенцем! С жалостью косилась на уныло покорившихся, смиренных свекрух: дескать, раз сын выбрал, что уж теперь вмешиваться… С превосходством думала: у меня-то всё будет по-другому, легко, приятно и просто.
Не дай Бог оказаться человеку в яме. В яме одиночества и отчаяния, неизлечимой болезни, пьяного забытья. Или в прямом смысле: в яме-тайнике серийного психопата-убийцы.
Иногда они возвращаются. Не иногда, а всегда: бумеранги, безжалостно и бездумно запущенные нами в молодости. Как правило, мы бросали их в самых близких любимых людей.Как больно! Так же было больно тем, в кого мы целились: с умыслом или без.
Невыдуманные рассказы о девочках, девушках, женщинах. Одна история даже с криминальным налётом.
И уже в затылок дышали, огрызались, плели интриги, лезли друг у друга по головам такие же стареющие, страшащиеся забвения звёзды. То есть для виду, на камеру-то, они сюсюкали, лизались, называли друг друга уменьшительно-ласкательно, и демонстрировали нежнейшую дружбу и разные прочие обнимашечки и чмоки-чмоки. А на самом деле, выдайся возможность, с наслаждением бы набросились и перекусали друг друга, как змеи в серпентарии. Но что есть мирская слава? Тысячи гниющих, без пяти минут мертвецов бьют в ладоши и возвеличивают другого гниющего, без пяти минут мертвеца.
«Главврач провела смущённую Аню по кабинетам и палатам. Представила везде, как очень важную персону: – Практикантка, будущий врач – а пока наша новая санитарочка! Прошу любить и жаловать!..».
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Передо мной шевелилось большое живое тело. Я в недоумении ходил вокруг, как лилипут вокруг связанного Гулливера. Я чётко усвоил одно: ЭТО нельзя выпускать живым. Но и держать долго тоже нельзя. А что с ЭТИМ делать? Зачем-то же я ЭТО поймал и связал. Надо что-то предпринимать, действовать как-то».
В этой книге собраны документальные и художественные истории. Будут и стрельба, и охота за бриллиантами, и продажная любовь, и криминальный любовный треугольник… И ещё много разных событий: произойдёт классовая революция в отдельно взятом коттеджном посёлке. Знаменитая Ясновидящая преодолеет самые невероятные препоны и добьётся заветной цели: её пригласят на центральное телевидение. В документальной повести «Прекрасное далёко. Тринадцатилетние самоубийцы» – объяснена единственная причина, по которой совершается самое страшное на Земле: ребёнок убивает сам себя.
Любите про маньяков – вам сюда. Ну и герои собрались в этой книге: просто паноптикум живых мертвецов. Иногда они маскируются, и их не отличить от людей, живущих между нами. Тогда они особенно опасны. Причём дамы-«зомби» не отстают от сильного пола. Кого-то обязывает к жутковатым поступкам профессия: похоронный фотограф. А кто-то просто слишком нежно любит свою маленькую дочку и ради неё готов на всё.