Милорд - [6]

Мы двинулись дальше, и больше я не рискнула нарушить молчание. Непростой ребенок мне достался в воспитанники. Что там говорила матушка, что я ДОЛЖНА любить детей? Сдается мне, что для начала нужно хотя бы научиться понимать друг друга.

Странно, но я волновалась перед встречей с герцогом Хопсом. Конечно же, мне хотелось о многом расспросить девочку, но больше на эту тему я заговаривать не рискнула. Реакция на упоминание отца этого ребенка меня тоже настораживала. Придется во всем разбираться самой, как подсказывала интуиция. А еще она не умолкала на тему, что с герцогом отношения у меня не сложатся. Матушка всегда внушала нам с сестрой, что многое зависит от настроя. Как мы заранее настраиваем себя по отношению к тому или иному событию, так оно, как правило, и развивается в последствии. И тут она считала самым главным ухватить положительные эмоции и не изменять им ни под каким предлогом. «И тогда, дорогие мои, событие ответит вам тем же. У него просто не останется выбора», — говаривала матушка. И я всегда старалась следовать ее наставлениям. Только вот, сейчас отчего-то это не срабатывало. Чем ближе мы подходили к гостиной, тем больший душевный трепет я испытывала.

Гостиная называлась малой не просто так. Из всей мебели тут только и помещался большой овальный стол с шестью стульями вокруг и два кресла, примыкающие к камину, который сейчас ярко пылал. Комнату заливало тепло и после продуваемых коридоров и лестниц оно приятно окутало тело.

Стол уже был накрыт к ужину, и вышколенный лакей застыл возле блюда с напитками, даже не повернув голову в нашу сторону.

Герцог стоял спиной к нам, глядя в окно. Он не мог не слышать, как мы вошли, но упорно делал вид, что не замечает этого. Я не знала, как вести себя дальше. Примерно то же испытывала и Серина, неуверенно топчась рядом со мной. Положение спас лакей, выдвинув сначала один стул и пригласив меня взглядом занять его, а потом проделав то же со стулом Серины. Во главе стола, места по правую и левую руки от которого мы заняли с девочкой, стул по-прежнему пустовал. Герцог продолжал делать вид, что находится в комнате один. Ну и я не смогла отказать себе в любопытстве, разглядывая его со спины. Конечно же, многое рассмотреть не получилось, но кое-какое мнение все же я составила.

На вид милорду можно было дать от тридцати до сорока лет. Высокий, статный, широкоплечий. Фрак на нем сидел как влитой. Волосы темные, но не черные. Скорее, темно-русые. Отросшие сильнее, чем того требовала мода, они мягкими кольцами спускались на шею…

— Вам нравится то, что вы видите, мисс Свейн, — прозвучал в гостиной низкий голос, заставивший меня вздрогнуть.

Не сразу сообразила, что говорил герцог. И далеко не сразу до меня дошло, что обращается он ко мне. Видя мою растерянность, Серина хихикнула, зажимая рот ладошкой. И на этот раз получилось у нее это очень по-детски, чему я даже обрадовалась.

А вот герцог повел себя странно. Смех дочери заставил его резко развернуться. Я невольно подметила, как девочка вся сжалась под его колким взглядом. На меня он по-прежнему не смотрел.

— Прошу прощенья, сэр, — пролепетала малышка, и я заметила, как дрожат ее ручки, которые она быстро спрятала под стол.

Понять не могла, что такого сделал ребенок, чтобы заслужить гнев отца. Наверное, потому и взглянула на герцога Хопса слишком сурово. Он уже не смотрел на дочь. Взгляд его очень светлых глаз был устремлен на меня. И в первый момент я растерялась, сразу же забыв об инциденте. Ни разу до этого мне не приходилось сталкиваться с таким явным противоречием. Глаза герцога были очень красивы, какой-то, я бы сказала, даже не мужской красотой. А еще безумно выразительными. Даже с такого расстояния я видела, как загибаются длинные пушистые ресницы, как красиво они очерчены… Но взгляд… он замораживал. Казалось, все эмоции, кроме холодного любопытства, покинули эти глаза. В какой-то момент мне даже почудилось, что они не настоящие, что я разглядываю восковую фигуру в музее, скульптор которой превзошел себя в мастерстве.

— Что же вы молчите, мисс Свейн? — вновь заговорил герцог.

— Простите, сэр? — не поняла я.

— Я спросил вас, что такого вы увидели в моей спине, что так пристально ее разглядывали?

— Ничего, сэр, — смутилась, конечно, я, но виду старалась не подать. — Излишнее любопытство, скорее всего, было вызвано вашим явным нежеланием нашего присутствия в этой комнате.

Ну что у меня за язык! Сколько раз влетало от матушки, когда ляпала что-то, не подумав? А все одно… наступаю на те же грабли. Вот и сейчас, ну зачем я это сказала?

Герцог не спешил с ответом. Приблизился к столу и занял свое место во главе. У меня была возможность рассмотреть его получше, коей я и воспользовалась. В отличии от глаз, остальные черты его лица не показались мне привлекательными. Нос великоват, а губы слишком тонкие. Да и выступающий вперед подбородок мог говорить лишь об излишнем упрямстве. И лет ему было ближе к тридцати, чем к сорока.

— Что заставило сделать вас такой вывод? — снова обратился он ко мне, расстилая салфетку на коленях.

Сирена, пользуясь тем, что отец не наблюдает за ней, принялась активно поглощать закуски. Мне же пришлось повременить с ответом, потому что к столу приблизился лакей и разлил по бокалам бордовую жидкость, судя по запаху, вино. Это дало мне возможность обдумать дальнейшие слова.