Миллионы лет в никуда - [26]

— Совершенно верно! — радостно ответил Виктор.

— Сколько же ты тут сидишь уже? — присоединился Роман.

— Не знаю. Я и в прошлом то теле не следил за временем, что уж говорить про нынешнее.

— Ответь мне на один вопрос, — подошёл я к нему. — Ты сожалеешь о чём-нибудь?

— Нет, — ответил он мне, смотря своими роботизированными глазами, которые нельзя было прочесть.

— Что будем с ним делать? — поинтересовался специалист.

— Оставим в живых, — ответил Роман.

— Почему?! — ошарашенно вопросил тот.

— Он может нам ещё понадобиться. Я в этом уверен. Виктор, слушай сюда, — обратился он к нему. — Мы введём тебя в курс дела, и ты будешь нам помогать. В противном же случае, нам придётся убить тебя, ведь из-за тебя погибло много моих товарищей. Понимаешь?

— Помогать? Я был заперт чёрт знает сколько времени в этом месте. Я хочу отомстить корпорации, а вы ещё спрашиваете что-то? Я мог продолжить свои исследования, но в этом месте я был закован в цепи!

— Вот и хорошо.

Так мы нашли сумасшедшего учёного, который создал страйдов и переместил свой разум в тело одного из них. Это была судьбоносная встреча, которая означала многое. За ней следовало то, чего никто не мог предугадать.

Глава 16. Опавшие листья

Это случилось неожиданно, как гром среди ясного неба. Всё развалилось, как карточный домик, который разрушило дуновение ветра. Нас застали врасплох. Огромная ошибка была полагать, что нас не найдут.

Всё произошло глубокой ночью, в тот момент, когда сменялись караульные. Они появились из ниоткуда, как стервятники, набросившись на нас. Почти все силы были брошены на оборону здания, в котором мы находились. Они выбрали неподходящий момент, ведь в этот день мы должны были пойти, возможно, на наше последнее дело. Мы должны были освободить людей от цепей лжи, которые обвили их с ног до головы. Всё пошло не так ещё до того, как мы начали. Их было так много, что невозможно сосчитать.

— Роман, они нас давят! — вскрикнул вбежавший командир одного из отрядов.

— Держитесь, во что бы то ни стало! — скомандовал тот.

Роман был ошарашен таким событиям, он и сам не знал, что делать дальше. Вот что я видел по его глазам. Сбитый с толку, он пытался придумать хоть что-то, но всё было тщетно, ведь их зажали со всех сторон, не давая уйти. Выход был, они могли все сбежать, но, потеряв их главную базу, они потеряли бы многое. Тут было всё, что они нашли с таким трудом за многие годы. Провизия, оружие, да даже повседневные вещи. Мы не могли потерять этот столп.

— Роман, такими темпами мы проиграем и битву, и войну. Мы должны что-то делать! — сказал я ему.

Он посмотрел на меня глазами, полными отчаянья. Он понимал, что просто так сидеть бессмысленно, что так мы просто канем в лету. Пусть Роман всё это и осознавал, но он не знал, что делать. Да, он был опытным и первым освобождённым, но это ничего не меняло, ведь Роман был обычным человеком, который лишь хотел лучшего для своего народа. Одного желания мало, ведь нужны действия, а что делать, он не знал. Смотря на него, я понимал, что такими темпами мы все умрём. Несмотря на это, я знал, что нужно действовать. Какие у нас были варианты? Бросить всё и начать с нуля, и, конечно же, сражаться до конца. В случае с первым вариантом неизвестно, сколько нам понадобится времени на восстановление, и через сколько времени мы придём в форму. Во втором же случае мы, скорее всего, погибнем, ведь они превосходят нас как числом, так и в вооружении. При длительной осаде у нас просто кончатся патроны. Оставалось лишь бегство. Это не трусость, а тактический манёвр, который позволит перегруппироваться и накопить силы для ответного удара.

— Нужно отступать, — констатировал я факт ему.

— Мы не можем! — рявкнул он, ударив по столу. — Если мы сейчас отступим, то неизвестно, когда мы сможет нанести ответный удар! Люди будут ещё долго под гнётом этих тиранов, которые окунули их в мир лжи!

— Если мы останемся, то все умрём! — проорал в ответ я, при этом взмахнув рукой.

— Я… Я понимаю! — схватившись за голову, сказал он, после чего продолжил говорить: — Что я должен делать, по-твоему? Бросить всё и бежать? Мы были так близки к завершению нашей войны, но всё пошло к чертям!

— Если ты продолжишь сейчас бороться, то не сможешь завершить свою миссию, свою войну. Ты проиграешь. Раз и навсегда. Что ты выберешь? Отложить свою победу, или же потерять её?

— Сэр! Они проникли внутрь! — прокричал ворвавшийся солдат.

Когда тот закончил говорить, Роман и я посмотрели на того. Он был ранен, а руки по локоть не было. На ногах солдат стоял с трудом, то и дело покачиваясь. Казалось, что он сейчас тотчас упадёт. После этого Роман понял, что они будут обречены, ежели останутся тут. «Отступаем!», — скомандовал он по громкой связи, после чего повернулся ко мне:

— Ты прав. Мы должны отступать, ведь мы единственный оплот человечества, который не должен сгинуть.

С этими словами все начали отступать, но и наши враги не отставали. Они шли и шли вперёд, ведь это были обычные жестянки, у которых не было ни страха, ни боли. Им всё было нипочем, так что, когда умирал один, за ним приходило ещё двое. Нас жестоко прессовали. Куда отступать, если нас окружили? Это здание было особенным, оно связано с канализацией, так что отступать мы собирались по ней. Когда я с Романом добежал до входа в тоннель, то позади нас уже были страйды. Все, кто не успел добежать, считай, были мертвецами. У входа в тоннель стоял один из наших солдат, он отстреливался, когда же Роман спросил о том, сколько людей успело пройти, то он был ошарашен ответом. Из всех людей смогло прийти сюда лишь сорок три. Это была катастрофическая цифра. Слишком большие потери для нас. Зайдя внутрь, было решено закрыть дверь. Это бы дало нам время, ведь она была армированной, но это означало бы, что мы бросаем тех, кто не успел ещё добежать. Роман, скрепя сердце, отдал приказ закрыть дверь, после чего направился к тем, кто стоял и ждал дальнейших приказов. Все сорок три человека стояли и смотрели на него, ожидая, что же тот скажет. Роман был краток: