Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач - [32]

Рев белого вихря, напор силы тяжести… напор? Карев заморгал и, напрягая глаза, вглядывался в остальные пассажирские кресла. Они двигались относительно друг друга, на этот раз на самом деле. На теле сжались металлические захваты. Здоровое легкое колотилось в груди, как сердце. Он взглянул вниз, на танцующие вдали вершины деревьев, потом снова вверх. Самолет с прямоугольной дырой в корпусе летел дальше и находился высоко над ними, все более уменьшаясь. Остальные кресла вокруг него поднимались и опускались на воздушных течениях или вращались вокруг своих осей с висящими ремнями. Чистый, холодный воздух обжигал ноздри.

— Не бойся, — крикнула Колин, и тут же около него пролетело кресло пилота, из которого торчали во все стороны разные трубки, провода и рычаги.

— Что случилось? — крикнул он, цепляясь пальцами за подлокотники. Где-то на западе сверкала лента реки, и ему показалось, что на ближнем берегу он заметил облачко дыма. Вершины деревьев были совсем рядом и приближались с устрашающей быстротой. — Что в нас попало? — спросил он.

— Каждый расчет — это верная гибель, — ответила Колин, голос которой почти потерялся в шуме рассекаемого воздуха.

— Осторожно! — предупредил он. — Сейчас приземлимся.

Он внимательно осмотрел подлокотники кресла и нашел в углублении торчащий рычажок, который можно было передвигать пальцем. На память ему пришли сотни брошюр о безопасности полета, которые он когда-то внимательно прочел. Он помнил, что нажатие рычага увеличивает пористость невидимой магнитной оболочки, поддерживающей кресло, и тем самым ускоряет падение, ослабление усиливает поле, а передвижение в сторону изменяет поле так, что кресло летит в нужном направлении.

Карев вздрогнул, ибо миновал верхушки деревьев, и со всех сторон его окружил бесформенный котел листьев: Он слышал, как другие кресла с треском пробиваются сквозь буйную растительность, но все внимание сосредоточил на минимальных и, казалось бы, неважных движениях пальца, которые должны были обеспечить ему безопасное приземление. Прямо под ним появилось какое-то низкое дерево, и он толкнул рычаг вправо, но кресло среагировало недостаточно быстро, и полетело наискось вниз, продираясь сквозь ветви дерева. При этом оно подскакивало, дрожало и тормозило, Карева били по лицу мелкие ветки, а потом он оказался на земле, каким-то чудом сохранив вертикальное положение. Сквозь буйную растительность с громким треском падали остальные кресла. Карев нажал освобождающую кнопку, и, когда металлические захваты спрятались в свои гнезда, спокойно встал.

— Эй! Эй! — услышал он.

Задрав голову, он увидел, что кресло Колин застряло, накренившись набок, в нижних ветвях раскидистого дерева. Девушка находилась метрах в восьми над землей, но все-таки улыбалась.

— Подожди! — крикнул он. — Я залезу на дерево.

— Хорошо и то, что есть. Без расчета нет полета.

Колин освободилась из кресла и сделала шаг вперед, в пропасть. С развевающейся гривой темных волос, лениво перебирая ногами, она, как камень, полетела вниз и упала на заросшую кустами кочку.

Карев бегом бросился по неровной почве и трясущимися руками раздвинул куст. Колин была без сознания, а по лбу у нее стекала блестящая, как лакированная, струйка крови. Он поднял у нее одно веко и кончиком пальца коснулся глазного яблока. Глаз не реагировал, и на основе своих скудных медицинских знаний Карев сделал вывод, что Колин находится в состоянии глубокой потери сознания или даже получила сотрясение мозга. Он ощупал ее безвольное тело и, не найдя нигде переломов, вытащил ее из куста и положил на мох.

Опустившись рядом с ней на колени, он внимательно осмотрел все царапины на своей коже и попробовал восстановить ход событий. Единственное объяснение, которое он мог предложить, это то, что в вентиляционную систему самолета с помощью часового механизма впустили какой-то галлюциноген с быстрым действием. Это был не иллюзоген или какое-то другое средство, доступное в аптеках, а что-то, вызывающее нарушение координации движений и ориентации в пространстве, и значит, смертоносное в условиях полета. Похоже было на то, что сначала он подействовал на Карева, быть может, потому, что его единственное легкое работало с максимальной производительностью, и, вероятно, по той же причине был раньше удален из его организма. Увидев, что произошло с ним, Колин успела вовремя катапультировать их из самолета. Наркотик продолжал действовать на нее и после приземления, отчего она и попыталась прогуляться по воздуху.

«Четвертое покушение на убийство», — подумал Карев. К тому же тот, кто за этим стоял, оказался настолько беспощаден, что готов был вместе с ним послать на смерть непричастную к делу женщину. Карева снова охватил бессильный гнев. Снова жизнь ему спасла случайность, но не может же ему без конца везти…

Потом ему пришла в голову еще одна мысль. До сих пор он считал, что последнее покушение провалилось, но разве, несмотря на это, он не обречен на верную смерть? Самолет, бездушная машина, летел дальше не юго-запад. Его двигатели, извлекающие из воздуха воду, которая превращалась в топливо, вероятно, унесут его далеко за Атлантику, и, значит, нет возможности вызвать спасательную группу на место катастрофы. Они разбились километрах в ста от ближайшего селения, к тому же в таком районе, где, если посчастливится, за день можно сделать километров десять. Однако он, имея на руках раненую женщину, двигался бы гораздо медленнее.