Миллиардеры поневоле. Альтернативная история создания Facebook - [60]

Так или иначе, Марк должен осознать, что поступает правильно. Шон и Тиль ясно ему объяснили: ни один инвестор не даст компании денег, пока по Нью-Йорку бегает чувак, который претендует на управление ее коммерческими делами и, как отточенной саблей, размахивает над головами остальных владельцев своей «30-процентной долей».

Он заблокировал банковский счет.

Чуть не погубил их всех.

Чуть не погубил Facebook.

В это-то все и упиралось — в Facebook. В компанию. В революцию. Марк этим дорожил. Понимал, что затеял нечто великое. Что его, Марка Цукерберга, детище преобразит мир. Как в свое время Napster, но только круче, Facebook обеспечит свободу обмена информацией. Станет живой компьютерной социальной сетью. Перенесет в Интернет часть реального мира.

Это и предстояло понять Эдуардо. А если тот не поймет?

Тогда он выпадает из игры. Его можно будет просто выкинуть из головы.

Шон вспомнил слова, сказанные Питером Тилем на прощание — сразу после заключения сделки, которая выведет компанию на принципиально новый уровень. После того как Тиль обещал Марку дать покататься на своей «феррари-спайдер-360», когда Facebook наберет три миллиона пользователей. После того как были подписаны бумаги, гарантировавшие Марку пятьсот тысяч начального капитала, на которые он сможет развивать Facebook, как ему вздумается и до любых мыслимых масштабов.

Тиль наклонился над столом и посмотрел Марку прямо в глаза.

— Попробуй только завали проект.

Шон усмехнулся: Тилю не о чем было беспокоиться. Шон уже слишком хорошо знал своего недавнего друга. Марк Цукерберг и сам проект не завалит, и не позволит этого никому другому. Он возглавит революцию — и не важно, какой ценой она будет совершена.

Глава 26 ОКТЯБРЬ 2004 ГОДА

Как следует зажмурившись, а еще лучше — повертевшись на месте до головокружения, — Эдуардо запросто мог бы мысленно перенестись обратно в Кёркланд-Хаус, где Марк корпел за ноутбуком в своей захламленной комнате. Даже мебель в гостиной нового главного офиса Facebook в калифорнийском Лос-Альтосе выглядела так, будто ее перевезли из гарвардского общежития. Ободранные деревянные стулья, складные диваны, видавшие виды письменные столы — помещение было обставлено в популярном у студентов стиле: смесь мебели из IKEA и барахла, пожертвованного кем-то в комиссионный магазин Армии спасения. Крыльцо, украшенное следами пейнтбольных выстрелов, и разбросанные повсюду коробки создавали ощущение, что дом занят сквоттерами, а не напряженно работающей компанией. Разумеется, в доме было полно компьютеров — на столах, на полу, на кухонных стойках рядом с коробками кукурузных хлопьев и пакетами чипсов… Но, даже несмотря на обилие электроники, в нем все равно сохранялся дух университетского общежития, чего, собственно, обитатели дома и добивались. Работа здесь кипела круглые сутки — сейчас, например, Марк и Дастин колдовали за компьютерами, а двое молодых людей в костюмах, — юристы, нанятые компанией для подготовки новых учредительных документов, — шуршали бумагами у ведущей в кухню двери. Никто не хотел расставаться с этим самым университетским духом, поскольку компании Facebook, в своей сути, навсегда суждено было остаться студенческим экспериментом, вырвавшимся на всемирный простор.

При всем царившем здесь художественном беспорядке этот дом с пятью спальнями больше подходил Марку с его командой, чем прежний коттедж в сонном районе Пало-Альто, — компания, впрочем, перебазировалась сюда не потому, что так захотелось Марку. После неоднократных жалоб от соседей и нескольких визитов домовладельца тусовку программеров просто-напросто вытурили с Ла-Дженнифер-Уэй. Среди прочего, неспокойным жильцам было поставлено в вину то, что они лазали по крыше, слишком громко включали музыку, кидали садовую мебель в бассейн и канатной дорогой повредили каминную трубу. Что-то подсказывало Эдуардо, что в обозримом будущем на возврат залогового депозита за тот дом рассчитывать не приходится.

Но на него можно было плюнуть и забыть — теперь у Facebook было все в порядке с финансированием: «ангельские инвестиции» Питера Тиля легко покрывали расходы на дом, компьютеры, аренду серверов — Эдуардо не ожидал, что их когда-нибудь столько понадобится, — и на юристов, которые с улыбкой пожали ему руку, когда он вошел в дом после долгого перелета и поездки на такси из аэропорта.

Эдуардо проспал почти весь полет — прошло всего восемь недель нового, последнего для него учебного года, но он успел за эти недели страшно устать. Хотя Эдуардо немного разгрузил себя от учебных занятий, чтобы оставалось время для Facebook, у него осталась куча важных дел — от диплома, который он уже начал писать, до заседаний Ассоциации инвесторов и приснопамятного «Феникса», — там он, расставшись с Келли, проводил все вечера выходных. А скоро, к тому же, стартует отбор новых кандидатов на вступление в клуб, и настанет его черед оценивать восходящих звезд университетской тусовки.

И все же ничто из перечисленного не могло составить конкуренции Facebook.

Эдуардо откинулся на спинку стула — стул стоял у круглого стола, который занимал почти все центральное пространство гостиной, — и посмотрел на Марка, склонившегося над ноутбуком. Свечение компьютерного экрана отбрасывало блики на его бледные щеки, в голубых глазах отражались строчки кода. Марк едва поприветствовал Эдуардо, когда тот появился в доме, — сдержанно кивнул и пробормотал пару слов, — такое поведение было для Марка в порядке вещей, Эдуардо привык к нему. Последние восемь недель, с тех пор как Эдуардо вернулся после каникул в Гарвард, отношения между ними складывались вполне нормально.