Миллиардер из Кремниевой долины - [51]
Осенью, еще до того, как мы окончательно оформили соглашение, Чарльз пригласил меня в лабораторию в Пало-Альто на демонстрацию. Когда он сел перед Alto и запустил его, я поразился. Одно дело – читать о настоящем прорыве, а другое – видеть его своими глазами. Теперь я понимал, что ощущали люди на энгельбартовской презентации в 1968 году: как будто перенесся на транспортере в будущее.
Строго говоря, Alto не был микрокомпьютером, потому что работал не на микропроцессоре. Но для своего времени он был очень компактен: шкаф, в котором умещались центральный процессор и жесткий диск, не превосходил размерами комнатный холодильник. Настольная часть состояла из клавиатуры и интегрированного монитора размером со стандартный печатный лист с вертикальной ориентацией. Если тогдашние коммерческие компьютеры предлагали дисплеи низкого разрешения с зелеными или янтарными символами на черном экране, Alto создавался с нуля. Пока Чарльз печатал черным по белому на графическом дисплее, я видел впервые в жизни то, что сейчас представляется само собой разумеющимся для текстового редактора: полужирный шрифт, курсив, буквы с подчеркиванием, разного размера, закругленные линии и выровненный текст. Я завороженно следил, как Чарльз «вырезает» и «вставляет» фрагменты документа. Xerox PARC не перехваливал Alto. Компьютер точно представлял изящество ручной работы, но с цифровой легкостью и скоростью.
Сбоку от клавиатуры Чарльз двигал прямоугольную коробочку с тремя расположенными в ряд кнопками: механическую мышь. Когда Чарльз отодвинулся, настала моя очередь. Мне потребовалось какое-то время, чтобы сопоставить движения руки с позицией курсора на экране. Но вскоре мышка словно стала продолжением моей руки – и тут я осознал, насколько повысит производительность работы интерфейс GUI.
Чарльз снова занял свое место и перетащил значок, представляющий файл документа, к значку принтера. Лазерный принтер, известный как Dover, заработал с жужжанием. В то время матричные и лепестковые принтеры были проклятием пользователей персональных компьютеров: медленные, шумные, норовящие зажевать бумагу, с одним стандартным шрифтом. Но в волшебном мире Xerox PARC я через несколько секунд получил распечатку записки, передававшей содержание нашей беседы в Сиэтле: «Каков наш бизнес? Производство и продажа программ для микро– и мини-систем на массовом рынке…» Принтер был одним из плодов умственных усилий PARC, которые Xerox, изначально компания копировальных аппаратов, успешно выведет впоследствии на рынок. Один Dover стоит около 200 000 долларов, сказал Чарльз, но мы оба знали, что цена скоро упадет.
Чарльз показал мне на желтый кабель, выходящий из задней стенки машины, – пуповину, через которую местная сеть связывала несколько машин Alto с помощью Ethernet – еще одной запатентованной технологии PARC. Такая связь персональных компьютеров обладала всеми преимуществами старого принципа разделения времени (общий принтер и файл-сервер для хранения информации), но без его недостатков (медленная связь, критические аварии всей сети).
«Ух ты! – подумал я. – Это изменит все». Достижения PARC казались одновременно поразительными и вполне естественными. Конечно, людям захочется иметь все то, что я видел и трогал в лаборатории Чарльза. Конечно, нужно общаться с компьютером с помощью указательного устройства: перетаскивать файл в другую папку, нажатием кнопки распечатывать то, что выглядит как страница книги. Тот вечер в Пало-Альто стал потрясением. Когда интерфейс GUI станет доступным, компьютер сделается таким естественным и живым, что любая мамаша научится им управлять. Тогда ничто не сможет остановить их повсеместное распространение. Они станут словно телевизоры; никто не устоит перед ними.
Project Chess был таким секретным, что даже работники отрасли не имели понятия, чем мы занимаемся. Когда я упомянул о проекте Чарльзу (он перешел к нам перед Новым годом), тот решил, что это какая-нибудь новая игрушка Верна Рабурна, и не заинтересовался.
– Нам надо сосредоточиться, – сказал он. Тогда я рассказал ему о выходе IBM на рынок персональных компьютеров.
Чарльз согласился, что это – другое дело.
Мы были такими скрытными, что даже не упоминали знаменитый акроним. Мы называли нашего клиента HAL, в честь компьютера в фильме «Космическая одиссея 2001» (как известно фанатам кино, HAL – это IBM, сдвинутое на одну букву к началу алфавита).
Требования секретности ужесточались. Когда под День благодарения опытный образец PC появился у нас в офисе, его поместили в маленькую комнату без окон, с надежным замком. Доступ имела лишь горстка людей.
Треть нашего штата так или иначе работала над каким-то участком Project Chess, но главные работы разворачивались на душном пятачке десять на пятнадцать футов. Моей прямой обязанностью был Бейсик-86. Чтобы высвободить ограниченную память PC, мы получили указание прошить Бейсик в ПЗУ машины. Хотя мы уже проделывали такое с Бейсиком для Apple, я ужасно переживал. Чтобы исправить поврежденный чип ПЗУ, пришлось бы возвращать всю машину – а что, если у нас в Бейсике есть ошибки? Я знал, что когда выпускаешь первую версию сложной программы и обрушиваешь ее на сотни тысяч пользователей, непременно случится какая-нибудь неприятность.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.