Миллиардер из Кремниевой долины - [25]

В отчаянии мы обратились к местному изобретателю, который создал хитрый аппарат, читающий отверстия перфоленты с помощью прижимного ролика из токопроводящей резины. Ролик приходилось постоянно придерживать, ленту все время перекашивало, но лучшего у нас не было. На демонстрации в мае в Техническом департаменте Сиэтла и округа Кинг считыватель не сработал – полный провал. Билл наконец сломался и потратил серьезные деньги на более надежный считыватель от Enviro-Labs.

«Traf-O-Data все-таки заработала!» – написал я Рику Уэйланду в августе 1974 года.

Тратя по два доллара в день на сбор данных, мы нашли трех клиентов: два маленьких округа недалеко от Сиэтла и район в Британской Колумбии. Они отправляли по почте ленты с записями домой Полу Гилберту, и он строил графики потока транспорта по часам. Но стоило нам начать раскручиваться, многие штаты, в том числе и Вашингтон, стали предлагать те же услуги муниципалитетам бесплатно. Мы не собирались сдаваться запросто и даже пытались (безуспешно) продать наш продукт в Южную Америку. Судя по налоговым декларациям за шесть лет – с 1974-го до 1980-го, – Traf-O-Data принесла 6631 доллар валового дохода при чистых потерях в 3494 доллара. В 1982 году я закрыл наш текущий счет и получил на руки 794 доллара 31 цент. К тому времени все наши были мысли заняты созданием новой компании в Сиэтле.

Сейчас можно сказать, что Traf-O-Data создавалась на хорошей идее, но по никудышной бизнес-модели. Мы не провели исследования рынка. Не подумали, как сложно будет добиться капиталовложений от муниципалитетов, как неохотно чиновники будут покупать машины у студентов. Для Билла неудача с Traf-O-Data стала еще одной сказкой с моралью. Самое главное – мы усвоили, как сложно конкурировать с «бесплатным» (Билл запомнил урок на всю жизнь: годы спустя его «заклинило» на Linux – свободно распространяемой операционной системе).

Но были и положительные моменты. Traf-O-Data укрепила мою уверенность в том, что вскоре микропроцессоры начнут выполнять те же программы, что и большие компьютеры – мейнфреймы, только за меньшие деньги. Забегая вперед, добавлю, что мои средства разработки для 8008-го дали нам бесценный фундамент для работы с чипами следующего поколения. В 2002 году я купил у Пола Гилберта единственную машину Traf-O-Data и установил ее в нашем зале «Начало» в Музее естественной истории и науки в Альбукерке. Мне хотелось оказать честь бестолковой железяке, сыгравшей решающую роль в программной революции для микропроцессоров.

По своему опыту могу сказать, что каждое поражение содержит семена будущего успеха – если готов извлечь урок. Нам с Биллом пришлось признать, что наше будущее – не в аппаратном обеспечении или перфолентах. Нужно было найти что-то другое.

Глава 6 2 + 2 = 4!

Весь весенний семестр 1974 года Билл без устали уговаривал меня переехать в Бостон. Мы сможем работать вместе, говорил он; некоторые местные фирмы представляют интерес. Им можно предложить перспективный проект: может, расширение Traf-O-Data, может, что-то новое. В любом случае, интересно. Так почему не попробовать?

Я по-прежнему болтался в штате Вашингтон и был не прочь сорваться куда-нибудь. Я разослал по почте резюме в десяток компьютерных компаний Бостона и получил предложение работы с окладом 12 500 долларов от Honeywell. Билл тоже получил приглашение; казалось, все идеально устроилось: мы могли иметь приличный заработок и при этом заниматься своими делами на стороне. Однако, когда я дал согласие на работу и собрался снова покинуть Ваззу, Билл передумал и решил вернуться в Гарвард. Я подозревал, что на него надавили родители, которые придерживались более традиционных взглядов. В письме Рику Билл писал: «Им больше хочется, чтобы я пошел по деловой линии или в юриспруденцию, – хотя вслух они этого не говорят».

Тем не менее я по-прежнему был настроен ехать. Не выйдет в Бостоне – я всегда могу вернуться в университет. А пока посмотрю новые места, тем более что Рита согласилась сопровождать меня. Мы повзрослели и хотели пожить вместе – в качестве репетиции к браку. Ну и плюс к этому Билл будет рядом. Мы хотя бы могли по выходным обсуждать проблемы.

Отец не разделял моего энтузиазма.

– Это программирование только отвлекает, – говорил он мне. – Я не согласен с твоим выбором, но ты достаточно взрослый – решай сам.

Когда в августе настал день нашего с Ритой отъезда, отец помыл наш семейный «Крайслер» и заправил бензином. Что бы ни думали мои родители, они помогали мне всегда, чем могли.

Наша с Ритой поездка превратилась в настоящее приключение. Помню, как долго мы пересекали Монтану, как добрались до Новой Англии в тумане, какого я в жизни не видел, и как в итоге заблудились в развязках у самого Бостона. Мы нашли недорогую квартиру в Тингсборо – почти на границе со штатом Нью-Гемпшир. Рита устроилась на завод полупроводников, а я начал работать в Honeywell (помню с детства – у нас в доме был термостат этой компании).

Если DEC была одним из главных и реальных конкурентов IBM, Honeywell жила в замкнутом мирке; люди отрабатывали свои часы, словно в телефонной компании. Фирма славилась спокойной, неформальной атмосферой: никаких галстуков, традиционный бридж в обеденный перерыв. У менеджеров были отдельные кабинеты вдоль стен с окнами, а программисты сидели в общем зале, по двое на клетушечку. Я работал с замечательными парнями – им всем было за тридцать. Они занимались солидными разработками, но не имели ничего общего ни с элитой в CCC, ни с крутыми ребятами в TRW. У них не было хакерской этики.