Милая - [35]

Проснувшись через четыре часа, я увидела, что лежу поверх покрывала, платье задралось. Голова гудела. Это ощущение усилилось, когда я подумала о том, что произошло в такси прошедшей ночью. Роберту было наплевать на меня. Тем лучше, что мы порвали отношения. На часах было половина восьмого. Я сказала Марте, что буду в кафе в восемь. Скатившись на пол с кровати, я почти ползком добралась до ванной. Через несколько минут, когда я стояла под горячей водой, я услышала, что дверь ванной открывается. Сквозь матовую шторку я увидела фигуру Уилла, вошедшего в ванную и прислонившегося к столику.

– Что ты делаешь? – закричала я, прикрывая тело руками.

– Я тебя не вижу через шторку, – сказал он, усмехнувшись.

– Все ты видишь.

– Ладно, я не смотрю. Я просто хотел поговорить с тобой.

Я смотрела, как он скрещивает ноги и откидывается назад, сложив руки, опустив голову, предприняв запоздалую попытку вести себя прилично.

– В чем дело, Уилл?

– С тобой все в порядке? Вчера вечером, когда ты вошла в комнату, ты казалась расстроенной. Что-нибудь с Робертом?

Я почувствовала смутную надежду в его голосе.

– Нет. Просто я думала, что сплю в собственной постели. Прости, я разбудила тебя.

Он долго колебался, прежде чем заговорить.

– Хорошо, не беспокойся. Я сегодня рано ухожу на работу… Увидимся позже.

– Пока, Уилл. – Когда он отошел на достаточное расстояние и не мог ничего услышать, я начала проклинать себя. Почему я не сказала ему правду? Почему я такая нерешительная?

В следующие две недели я с головой ушла в рабочие проблемы. Однажды вечером мы с Мартой сидели, проверяя каждую строчку в бухгалтерских книгах. Кафе стало приносить прибыль, пусть небольшую, но достаточную для того, чтобы продолжать работать. Мы разговаривали о кофемашине, которую все считали сущим чудовищем. Вдобавок к тому, что вспениватель для молока работал медленнее, чем старый автомобиль, машина свистела, как тунгусский метеорит, падая на землю.

Я показала Марте фотографии новомодных машин и предложила купить одну из них. Мне показалось, что она слегка огорчилась, и я решила, что старая машина имела для нее некую ностальгическую ценность.

– Она сэкономит нам столько времени, – умоляла я.

– Она лучше варит эспрессо?

– Может, и нет. Я не знаю, что делать. Я просто пытаюсь обдумать способы, как сделать так, чтобы наши дела пошли в гору. – Я ожидала, что она станет умолять меня, чтобы я сохранила старую машину, но я достаточно хорошо знала Марту и была уверена – она подойдет к этому вопросу творчески.

– Миа, задай себе вопрос, что бы сделал Д. К.? – Изогнув брови, она дожидалась моего ответа.

– С кофемашиной? – спросила я озадаченно.

– Да. Чтобы сделал Джонни Кэш?[14]

Ах, конечно, мой любимый человек в черном. Марта дурачилась, но, думаю, она надеялась, что ее шутка кое-что напомнит мне об этом герое, а у кофемашины было с ним много общего. – Ладно, пусть чудовище остается.

Трек 8: Надежды и мечты

Мы с Уиллом по-прежнему не заставали друг друга дома. Я не видела его больше недели, разве что по утрам, спящим в постели, когда уходила на работу. Я оставляла ему почту на барной стойке и с каждым днем замечала все больше и больше конвертов, адресованных Уиллу от фирм звукозаписи. Создавалось впечатление, что его карьера идет в гору. Я представляла его себе то выступающим на крутом концерте на большом стадионе, то идущим каждый вечер к огромному разрисованному автобусу в компании разных фанаток. Я думала: «Бог с ним», но эти мысли по-прежнему раздражали меня. Ничего подобного пока не происходило, но я была уверена – это неотвратимо.

Однажды унылым июльским утром, когда я наводила порядок в кладовке кафе «У Келли», я уронила себе на ногу трехкилограммовую банку с тушеными помидорами.

– Чееееееерт! – Мои вопли были слышны во всем нижнем Манхэттене.

Прибежала Дженни.

– О боже, твоя нога… – Она выглядела одновременно потрясенной и раздраженной. – Нам придется отвезти тебя в больницу.

Моя нога была искорежена. Кто бы подумал, что банка с помидорами способна нанести такой урон? Ноготь на большом пальце был сорван, и все вокруг было залито кровью. Я сидела, пытаясь справиться с сильной болью. Дженни поймала такси, и в тот момент, когда я, прихрамывая, подходила к бордюру, появилась Марта. У меня текли слезы, и я прикусила губу, надеясь, что это отчасти облегчит боль в ноге.

– Спасибо, что пришла, – с трудом пробормотала я.

– Ох, маленькая Миа, бедная девочка. Должно быть, это банка с помидорами, – сказала она, пристально глядя на мою ногу с отвращением на лице. – Дженни, почему бы тебе не отвезти ее в больницу, а я подменю вас в кафе. И еще, Миа, не надевай сандалии на работу.

Она добавила это тоном курицы-наседки, что было особенно смешно с учетом того, что Марта всю свою жизнь изо дня в день носила кожаные сандалии на пробковой подошве, даже в снег.

Сев в такси, мы обе завопили:

– В госпиталь Беллвью!

Дженни держала мою ногу у себя на коленях, приложив к ней пакет со льдом и запятнанное кровью полотенце.

– Фу, – сказала я, зажмурившись так крепко, насколько это было возможно. Я едва дышала, и от каждой колдобины, по которой мы проезжали, у меня на глазах выступали слезы.