Милая, 18 - [144]

Тут же начинают плясать хору, один за другим выходят наверх перепуганные грохотом боя люди, обнимают и целуют бойцов. Андрей и другие командиры спокойно терпят такое нарушение дисциплины. Ничего не поделаешь — люди ждали этого счастливого мига три года.

Габриэла Рок, как и вся Варшава, слушала голос Александра Бранделя по радио: ”Польские соотечественники, сегодня, 19 апреля 1943 года, мы вступили в бой за свободу, первыми восстав против тирании нацистов. Выбросив нацистских мясников из гетто, Еврейская боевая организация освободила единственный клочок польской суверенной территории. Мы уже призывали вас присоединиться к нам, теперь мы повторяем свой призыв. Немцы убивают все больше и больше польских граждан в газовых камерах Аушвица. Они собираются превратить Польшу в резервацию подневольной рабочей силы, уничтожив половину ее граждан. Какая бы ни была между нами разница, борьба за выживание должна быть общей. Присоединяйтесь к нам. Помогите нам скинуть немецкое иго!”

В Варшаве в этот день, можно сказать, царило веселье. Грохот боя, доносившийся из гетто, поначалу обеспокоил город, но вскоре радио и газеты сообщили, что в гетто укрылись бандиты, и немцы вынуждены принять меры, чтобы выкурить их оттуда. Еще сообщили, что убиты и ранены десять немецких солдат, но стоит ли, право, из-за этого сильно беспокоиться? Что же касается передач подпольного радио, то, ясное дело, опять евреи, как всегда, делают из мухи слона!

Глава пятнадцатая

Изнуренные бойцы Еврейской боевой организации спали крепким сном и видели во сне свою победу. Ею они во многом были обязаны девушке, бросившейся под танк в нужный момент; это она подняла их на бой, но так или иначе победа сегодня осталась за ними. Завтра или послезавтра кому-то из них придется повторить то же, что сделала рыжая девушка, но сегодня вечером это не имеет значения. Победа! Дольше и горячее всех ее праздновал Александр Брандель. Он говорил, что должен наверстать все за две тысячи лет поражений.

Пока бойцы спали, командиры до поздней ночи занимались делами более существенными, чем празднование победы. Они подводили итоги дня. Баланс получался, в общем, хороший. В бою участвовало только шесть отрядов из двадцати двух. Потери от шальных пуль минимальные. Захвачено с убитых немцев шестьдесят автоматов и пистолетов, нанесено тяжелое поражение отборным гитлеровским частям.

И все же победа далась дорогой ценой: Еврейская боевая организация истратила больше снарядов, чем могла раздобыть снова. Так что таких побед, как сегодня, будет немного. В этой войне их силы будут убывать. Здравый смысл подсказывал, что евреев скоро выведут из игры. Сообщение о победе, переданное по радио из гетто, не подняло ни население, ни Армию Крайову. С десяток молодых поляков попытались прийти в гетто на помощь, но их убили по дороге.

Наступил следующий день. Еврейское командование предполагало, что немцы войдут на территорию фабричных корпусов, поскольку именно здесь сконцентрировалось наибольшее количество людей и место это незащищенное, менее всего подходящее для обороны.

Шимон перебросил два отряда из тех, что находились под командованием Андрея, во францисканский бункер на помощь Вольфу. Анна отвела свои отряды из центра, Толек передал три отряда Роделю на швейную фабрику.

Спорили до утра. Шимон и Андрей требовали, чтобы Вольф убрал из-под ворот швейной фабрики ”котелок каши”. Немцы наверняка не осмелятся входить через ворота плотными рядами после вчерашнего урока. Вольф считал иначе. Он был уверен, что никакого урока они не извлекли и тем более не осознали, что такое Еврейская боевая организация. Вольф отстаивал свою точку зрения до тех пор, пока стало уже поздно переносить мину в другое место.

Утро следующего дня.

Андрей и Вольф лежат рядом в окне второго этажа и смотрят на главные ворота швейной фабрики. Провод от ”котелка каши” у Вольфа под рукой: взрыв мины он не доверяет никому.

Половина бойцов Вольфа спряталась внутри главных зданий фабрики за баррикадами, устроенными там для защиты рабочих. Уязвимая позиция: им придется встретить лобовую атаку немцев. Вторая половина бойцов вместе с двумя отрядами Андрея расположилась вокруг щеточной фабрики, чтобы ударить немцам в тыл. Тактика полностью строилась на предположении, что немцы атакуют фабрику.

Десять утра.

— Чего они тянут? — удивился Вольф.

— Растерялись. Теперь строят расчеты вне гетто, — сказал Андрей, — сориентироваться на месте немцы не умеют, они должны действовать строго по плану.

— А мы его расстроим, — Вольф погладил шнур от мины.

— Зря ждем. Они ни за что не пойдут через главные ворота.

— Посмотрим.

В одиннадцать часов связные сообщили, что немцы стягивают значительные силы в Красинский сад. Эден предсказал точно: немцы собираются отрезать северо-восточную часть гетто вместе со швейной фабрикой.

В одиннадцать пятнадцать связные доложили, что немецкие части двинулись по Бонифратерской к Мурановской. Оцеплен весь сектор.

— Алло, Иерусалим. Говорит Хайфа. Войска концентрируются, чтобы отрезать фабрику. Они выступят с минуты на минуту.

— Говорит Иерусалим. Два моих отряда готовы зайти к ним в тыл, если нужно.