Микроурбанизм. Город в деталях - [72]
Радикальные перемены наступили в 1990-е годы, когда упадок промышленности привел к признанию неэффективными и последующей ликвидации многих предприятий на всей территории бывшего СССР. В число таких “неудачников” в первую очередь попали северные регионы: производство и разработка полезных ископаемых в условиях Крайнего Севера гораздо сложнее и дороже, чем в более южных регионах. Заполярные производства оказались под серьезным ударом конкуренции: например, бывшие шахтеры Ковдорского района рассказывают, что добыча кольской слюды резко сократилась в результате конкуренции с дешевым индийским аналогом.
В итоге многие предприятия принимали решение сильно сократить или вовсе закрыть производство, что не могло не сказаться на жизни тесно связанных с ним населенных пунктов: безработица, отток населения, упадок инфраструктуры и уровня жизни в целом стали реалиями многих северных моногородов. Из соображений экономической эффективности принимались даже решения о расселении и ликвидации поселков: в Ковдорском районе расселен поселок горняков Слюда, та же судьба, вероятно, ожидает Риколатву и Куропту. Этот процесс идет очень болезненно: оказалось, что люди, населяющие место, привязаны к нему не только и не столько из-за участия в производственном процессе. Помимо социалистического ударного труда люди вовлекались в эмоциональную и социальную работу по конструированию обитаемого пространства.
Между тем ситуация, в которой оказался Ковдор в новых рыночных условиях, не так плоха, как у многих других российских (советских) моногородов: в отличие от них, градообразующее предприятие в Ковдоре продолжает функционировать и обеспечивать, пусть в меньшем количестве, рабочие места для горожан. В первой половине 1990-х годов Ковдорский ГОК не избежал резкого падения производства, но с 1996–1997 годов объемы производства на комбинате стали медленно, но верно расти, а в начале нового тысячелетия комбинат стал регулярно попадать в списки самых крупных и успешных предприятий Северо-Западного региона. В начале 2000-х годов Ковдорский ГОК вошел в состав Минерально-химической компании “ЕвроХим”, которая, кроме того, управляет несколькими предприятиями в России и в странах бывшего СССР.
“ЕвроХиму”, однако, едва ли удалось стать для северного моногорода тем, чем был для него государственный Ковдорский ГОК в прошлом. В советское время ГОК был гордостью, кормильцем, источником всех благ и привилегий, основой всех социальных связей и отношений в городе. Он был корпорацией, в которую входили все жители города, “коллективным телом” и разумом Ковдора. Постсоциалистические трансформации разрушили это коллективное тело: вместо всеобъемлющей социальной системы на месте ГОКа оказалось простое коммерческое предприятие, которое к тому же перешло в собственность “чужой” структуры. В городе можно обнаружить вялые свидетельства попыток воссоздать корпоративно-городскую идентичность – например, плакаты “ЕвроХима” с патриотическими лозунгами “Мой город – моя судьба”. Но для старожилов Ковдора “ЕвроХим” – пришелец, для которого ГОК и город лишь один из многих активов.
Один из показательных эпизодов был зафиксирован в моем полевом дневнике. Местная жительница, прожившая в Ковдоре большую часть жизни и помнящая его “лучшие времена”, повела нас с коллегой посмотреть рудник-карьер. Раньше, по ее словам, местные знали, где можно было проникнуть к самому руднику, минуя посты охраны. Летом 2009 года, однако, на пути этих тайных троп обнаружился новенький забор-сетка, которым обнесена вся территория комбината и карьер. Эта ситуация явно вызвала фрустрацию у нашей проводницы, которая “всю обратную дорогу сокрушалась, что комбинат так окопался и что надо уезжать из Ковдора, который умирает. Раньше Ковдор был лучшим городом, а теперь он – на последнем издыхании. Т.А. страдает, что теперь руководство комбината только старается побольше и побыстрее «выдрать руды», не заботясь о людях, природе, как это было раньше”[360]. Интересно, что в этом пассаже сочетается и тоска по прошлому, и представление о новых владельцах комбината как о чужаках, которые не понимают уникальности места, и миграционная интенция, и привязанность к месту. Кроме того, очевидна и болезненность смены статуса ГОКа: коллективная собственность, к которой раньше все имели доступ, основываясь на “местном”, “своем” знании и “обычном” праве, оказалась отчуждена и обезличена, из заботливого всеобщего отца ГОК превратился в механического монстра – эксплуататора людей и природы.
ЕвроХим: “Мой город – моя судьба”
Перемены 1990-х годов для этого региона можно считать без преувеличения шоковыми: былое благополучие обернулось отсутствием уверенности в завтрашнем дне и социальными проблемами. Если раньше закрытость, особость города приносила ему пользу – особые условия снабжения, зарплаты, с одной стороны, а также “укорененность” в производстве, с другой, то в новых условиях она обернулась своей негативной стороной: “особость” превратилась в маргинальность, и из самостоятельного промышленного центра Ковдор превратился в труднодоступную окраину.
