Микола Лысенко - [52]
За границей Андрей Витальевич жил сначала в Швейцарии, затем переехал во Львов, где с помощью Николая Витальевича устроился на работу в «народную больницу».
В дни революции 1905 года музыкально-драматическая школа Лысенко не без ведома ее директора-учредителя не стала прятаться в тихой заводи «чистой музыки», а двинулась навстречу буре. Некоторые ученики школы (Коваленко, Микиша) влились в васильевскую боевую дружину, организованную для борьбы с черносотенцами. Дружинники часто собирались в школе. Даже подпольная большевистская касса хранилась (снова-таки с ведома Николая Витальевича) в школьном сейфе.
Как вспоминает М. Микиша, отец всегда говорил ему в эти дни:
— Делайте все осторожно, мудро, а я будто ничего не знаю.
И позже отец требовал от своих учеников, участников революционных кружков, суровой конспирации. Лишь так и можно было сберечь школу, когда вокруг одно только и слышишь: «Такой-то — арестован, такой-то сослан, такой-то повешен».
— Снова беснуются тираны. — Отец тяжелой поступью меряет кабинет, мрачный, чернее черной земли. — Но ни «солдатские приклады, ни орудия, ни раны, ни поповские обманы, ни шпионов ремесло» не сломят народ.
Тучи реакции не придавили к земле и самого композитора. Не случайно именно в эту пору он онов'а возвращается к давнему замыслу. Последняя ночь приговоренного к смерти революционера, его переживания накануне казни, несокрушимый дух оживают в мужественной, драматической, эмоциональной музыке.
«Последняя ночь» — так назвал Старицкий свой драматический этюд, привлекший внимание композитора.
В этюде Старицкого события происходят в конце XVII столетия. Его герой — вожак восставших против шляхты крестьян Братковский — историческое лицо. Но в музыкально-сценическом произведении Лысенко — страстное, бурное дыхание недавних событий.
…Восстание разгромлено. Братковский в тюрьме. Пытки сменяются посулами. Прокурор обещает осужденному на казнь свободу, жизнь, богатство, пусть только назовет имена товарищей.
отвечает Братковский.
Эти слова стали лейтмотивом всего произведения Лысенко. Их могли бы повторить тысячи героев первой русской революции.
А в школе Лысенко революционно настроенные ученики в разгаре реакции создают инициативную группу для помощи бастующим и арестованным, в которую входили М. Микиша, П. Коваленко, О. Лысенко и другие. Эта группа, с ведома отца, конечно, в определенных конспиративных рамках устраивала вечера, концерты в пользу потерпевших от царских сатрапов. Помню, наибольший сбор дал концерт при участии Мышуги, кстати, он не раз и из собственных средств пополнял нашу кассу. Мышуга был настоящим кумиром киевской публики. Задушевный лирический тенор, незаурядный драматический талант завоевали ему исключительную популярность. Когда после успешного заграничного турне он снова появлялся в Киеве, его фотографии продавались на улице. Какой-то ловкий кондитер выставил в витрине магазина даже торт «А-ля Мышуга» с шоколадной фамилией знаменитого певца на кремовом фоне. Слава преследовала Мышугу по пятам то в виде надушенных писем прекрасных незнакомок,’ то в образе влюбленных до исступления гимназисток. Сначала Мышуга, человек скромный, отбивался как мог от своей славы, но с годами привык к ней, как каторжник к своим цепям, и уже покорно нес свой «крест». Как бы там ни было, а на концерт Мышуги, о котором мы рассказываем, собрался чуть ли не весь аристократический Киев.
Зал полный. Куда ни глянешь — чернеют фраки, томно белеют оголенные плечи, блестят, переливаются при свете шелковые платья. Перед концертом Мышуга, выглянув в зал, рассмеялся:
— Если бы вы знали, панычи, и вы, ласковые панночки, на что пойдут ваши деньги! — и, заговорщицки подмигнув нам, с удовлетворением повторил — Если бы вы знали!
Концерт Мышуги заметно помог политическим заключенным Смоленской централки.
Добрым словом вспоминали также школу Лысенко киевские рабочие и студенты, высланные в Вологодскую и Архангельскую губернии. Им тоже помогла наша группа. Помню один разговор с отцом после такого «политического» концерта.
— Да, трудный путь выбрали наши хлопцы — нелегко разбить самодержавную скалу. Пусть же сопутствует им удача. Пусть ««и жар, ни холод» не остановят их!
И все беспокоился, не следит ли снова за Микией полиция. А полиция следила. И, видно, не за одним Микишей.
Как-то в февральский вечер 1907 года, когда по всему городу шли повальные аресты, настойчиво затарабанили в наши двери.
— Открывайте! Полиция.
Полиция перевернула все вверх дном в столовой, кабинете. Только случайно не заглянули ретивые держиморды в мою комнату, где как раз находилась солидная партия нелегальной литературы. Во время обыска Николай Витальевич презрительно молчал. Он заговорил лишь тогда, когда с рабочего стола полетели нотные рукописи.
— Осторожней с бумагами, господа жандармы. Я требую. Слышите, требую!
Физиономия пристава (при обыске так ничего и не нашли) стала багрово-синей.
— Собирайтесь! — прохрипел он. — Вы арестованы!
Арест, как и обыск, Николай Витальевич встретил спокойно. Помнится, даже пошутил:
Герой Советского Союза генерал армии Николай Фёдорович Ватутин по праву принадлежит к числу самых талантливых полководцев Великой Отечественной войны. Он внёс огромный вклад в развитие теории и практики контрнаступления, окружения и разгрома крупных группировок противника, осуществления быстрого и решительного манёвра войсками, действий подвижных групп фронта и армии, организации устойчивой и активной обороны. Его имя неразрывно связано с победами Красной армии под Сталинградом и на Курской дуге, при форсировании Днепра и освобождении Киева..
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.