Михей Кузмич на курорте - [2]

*

Много лет сиднем сидел Михей Кузьмич среди тайги при мельнице. Можно сказать, одичал даже. Но, видно, на то он и человеком был, чтобы с четверенек махом одним на две ноги стать по-людски.

В вагоне моментально в курс мировой политики вошел, клял, на чем свет стоит, мировых разбойников и, вообще, выказывал необычайную храбрость. Но курорт все еще пугал его, от курорта нет-нет да и засосет у него под ложечкой. Впрочем, и с этим он справился: люди разговорили. В один голос все:

- Атличное дело - курорт!.. Так что которые вовсе в лежачем положении находились, начали вертикалем ходить...

А когда на одной из больших стоянок паренек бывалый все честь-по-чести раз'яснил, Михей Кузьмич окончательно повеселел.

- Вон - гляди!.. - говорил паренек. - Видишь, у буфета гражданина пузатого? Воду он пьет, по прозванию Нарзан... Гражданин этот, не иначе как богатый, воду ту пьет и денежку за нее платит, а ты в ей, без всякой даже платы, купаться будешь...

- Ды ну? - осклабился Кузьмич. - Ах, ты ястри-те! Купаться, говоришь?..

- Обязательно! Нынче, что буржую - в нутро, пролетарию - за место бани! Потому времена теперь, дед, как по писанию: последний да будет первым. Ты весь свой организ промывать будешь, а "он" - обмывки твои пить... Понял?..

*

На шестые сутки вылез Михей Кузьмич из вагона в горах на курорте. Не успел он на асфальт ступить, подлетел к нему человек?..

-- Вы - санаторный?..

- А тебе что?..-скосил на него глаза Кузьмич и покрепче прихватил локтем гашник с зашитою пятеркою.

А человек свое:

- Если санаторный, провожу! Я-агент...

"Провожай свою мать! - буркнул про себя Кузьмич- ангел какой нашелся"... И - в сторону, а человек за ним - боком, боком. Ну, просто, юла! Рассердился Кузьмич.

- Отойдите, господин, честью прошу!..

Отбежал тут человек, к другим кинулся, а Михей Кузьмич с мешком своим туда и сюда... Шут их знает, Где они тут - кислые воды?.. Толкнулся к носильщику.

- А тебе, - говорит, -по всем видимостям, к Цустраху надо... Вон этот человек, видишь? Иди в полное его усмотрение!..

Глянул Кузьмич, а то - все он же, человек тот юркенький. Поскреб Кузьмич бороденку, подошел, снял на всякий случай картуз: тоже, поди, комиссар какой.

- Честь имею в полное ваше усмотрение!..

- Санаторный?..

- Вроде того...

Подхватил агент мешок Кузьмича на плечо и ну шагать.

- Следуйте за мною!..

Кузьмич следует, а сам разговор ведет:

- А я тебя, Чустрах Моисеич, за жулика принял... Вид у тебя такой... Ты уж не обессудь... Семейный будешь?..

Тут народ всякий повалил, просто как в губернии. Поспешает Кузьмич за Цустрахом Моисеичем, а у самого опять сердце поджимается: "Сбежит, обязательно с сухарями сбежит!"

Ну, ничего! Не сбежал. Подвел к белым хоромам, дверь распахнул.

- Пожалуйте, - говорит, - честь и место!..

- С полным нашим удовольствием! - сразу по веселел старик и ступил, все же озираючись, за порог.

Приняли его, да еще как! И впрямь-по сенаторски... Только баб вокруг много и все - в белом, вроде как на упокойниках.

*

Отвели Михея Кузьмича в палату. В палате три коечки, а коечки такие, что хоть архиерея укладывай.

- Ну-ну, это ничего! - одобрил Кузьмич, ощупывая одеяло и простыни. Даже очень прилично...

Разослал поверх одеяла, чистоты ради, зипунишко свой, прилег и - к соседям с расспросами. Соседи ничего - свои, рабочие же люди, с обхождением. А тут - дзинь, дзинь: звонок!

- На жратву, отец! - об'яснили ему.

- А дают? -насторожился Кузьмич.

- Дают помаленьку...

Сел Михей Кузьмич за стол и рту своему не верил: совал, совал добра всякого, а бабочки в белом - подносят и подносят.

Оправил Кузьмич бороду, отрыгнул троекратно и думает: "Этак кормить будут, сухарей мне нипочем не надо... Ну, да поглядим: може, по первоначалу ублажают, стервы"...

Покрестился мысленно в угол и-к двери, а тут- опять бабочка, сестрица.

- Пожалуйте на осмотр!..

- Это еще чего?..

Насупился Кузьмич:

- Хоть, - говорит, - и накормили вы человека как следует, в чем я много вами доволен, а посмехаться над стариком тебе, козе, не гоже!..

Сестра свое:

- Нельзя без этого, всех осматривают!

- А чего меня осматривать? - крякнул Кузьмич.- Все при мне, что полагается... - Однако, пошел.

Навстречу от стола женщина с трубочкой, в том же упокойном наряде - в халате белом.

"В моих летах дамочка-ничего!" - успокоил себя Кузьмич и протянул ковшиком руку.

- Очень даже отлично кормите, благодарствую!..

Она улыбнулась, говорит:

- Я - доктор, ординатор здешний... Раздевайтесь, ослушаем вас!

- Что ж, можно! - согласился Кузьмич.- Только упреждаю: деколон во мне гнилой, потный...

- Ничего, ничего... Раздевайтесь!..

А сама в бумаги уклюнулась.

- Ваша фамилия, профессия?.. Да вы зачем же совсем? Не надо...

Выругался мысленно Кузьмич: то раздевайся, то не надо, и натянул снова штаны.

- Ну-те-ка, дышите... Глубже, глубже... Теперь лягте... сюда... вот...

Ложится Кузьмич на одр, а сам из-под косматой брови глазом косит и в голове неладное: "стара, стара, а туда же себе!"

Докторица постучала ему в грудь, поцарапала кожу, да как хватит пальцем по пятке.

- Ух, ядри твою корень! - вскочил Кузьмич. - Да ты, барыня, в уме?