Михаил Задорнов. Аплодируем стоя - [18]
Американцы и наши – это любимая тема Михаила Николаевича. И многие наблюдения по этому поводу вне времени. Например, один американец в аэропорту Минеральных Вод никак не мог понять, что значит Минеральные оды. (Буква «В» в названии не горела). Задорнов ему объяснил: «Ну это то же самое, как если бы в аэропорту одного американского города горело бы – икаго»…
Событий ярких у нас было полно. Китайцы говорят: «Не дай бог тебе жить в эпоху перемен». А я, наоборот, рад, что мы застали разные эпохи, по крайней мере, есть с чем сравнивать. Тут тебе и расцвет застоя, и застой расцвета, и ГКЧП, и обвал рубля, и приход одного президента, и неуход другого… То есть было о чём поговорить. И то, что Задорнов, как правило, рубил правду-матку, это подкупало. Ему верили.
Когда человек приходил к нему на концерт, было чувство, что ты у артиста на кухне. Вот разговариваешь с ним мысленно, пусть ты молчишь, он всё скажет за тебя сам. И он же рассказывал по сути нашу жизнь: про эти лыжи на балконе с санками, про эти банки с консервацией, которые взрываются…
Народ сидел и поражался: откуда он это знает? Ну, что-то действительно знал. Очень много смешного присылали сами зрители и в записках, и на почту. Фантазия у нашего народа вселенского масштаба. Однажды ему прислали записку на сторублёвой купюре. Задорнов поначалу обрадовался, сказал: «Вот это идеальный материал для записок. Я на обычной бумажке не всегда могу почерк понять. А здесь так всё отчётливо видно!» Потом начал читать содержание: «Дядя Миша! Мечтал о вашем автографе. Распишитесь и верните»…
В чём секрет успеха Задорнова? В том, что он никогда не подстраивался под какое-то время, а разговаривал со своими сверстниками на том языке, который был понятен им. Он был очень искренним во время своих концертов и высказывал свою честную точку зрения на происходящее в стране в данный момент. Будь это лихие девяностые или сытые нулевые…
Поскольку Михаил Николаевич всегда собирал полные залы, конечно, о нём буквально мечтали прокатчики во всех городах страны. Но он был человек настроения, поэтому, если куда-то ехать не хотелось, никакими деньгами заманить его было невозможно. Но у каждого своя ахиллесова пята… У Задорнова такой слабостью была любовь к истории. Те, кто знал об этом, умело пользовался. «Михаил Николаевич, что-то давно вас не было у нас в Сызрани, может, в марте концерт поставим?» – «Нет, я не хочу. На меня само слово Сызрань навевает средневековый ужас». – «Михаил Николаевич, а у нас там недавно раскопки проводились и обнаружили захоронения древних ацтеков…» – «Что вы говорите! Очень интересно!» – «Ну так что, приедете в марте?» – «Я же сказал – нет. В марте – это очень поздно. Давайте в ноябре». Иногда, конечно, судьба-злодейка играла с ним свои злые шутки. Задорнов попросил как-то одного импресарио сделать концерт в Вышнем Волочке. Зал на двести мест, тому ехать не хочется: «Михаил Николаевич, ну зачем вам это надо?» А Задорнов: «Я хочу! Мне нужно посмотреть там то-то и то-то»…
Ну хорошо. Проклиная святых всех мировых религий, товарищ ночью приезжает в Волочёк, потом в течение трёх дней уговаривает директора местного драматического театра поставить концерт. Директор, видите ли, не верит, что приедет настоящий Задорнов. Наконец всё утрясли, через день кончаются билеты в кассе. В заявленный день мэтр торжественно въезжает в город, встречается с каким-то мужиком. Вид у мужика непоправимо сумасшедший, сразу видно – историк. Они куда-то уезжают…
Возвращается артист аккурат к началу концерта в страшно раздражительном состоянии. Ну, это когда на лице можно вешать табличку: «Не влезай – убьёт». Отрабатывает концерт, директор Оля молчит, не задает лишних вопросов, оно ей надо, во время бомбёжки из окопа выпрыгивать? Появляется горемыка-прокатчик, отдает ему деньги за концерт. Задорнов отмахивается: «Мне не надо ничего, заберите себе». Ну хорошо, здесь тем более не нужны лишние вопросы…
Коллектив садится в машину и направляется в стольный град Москву. И тут Задорнов в тишине выдаёт: «Ну вот как? Как я мог перепутать Вышний Волочёк и Торжок?»…
У многих людей складывается мнение, что разговорный жанр – это так называемый лёгкий жанр. А и правда, чего там, вышел, лясы поточил, деньги в карман сгрёб и гуляй. На эту тему была очень смешная история с моим другом Максом. Когда Галкин только начинал сольную гастрольную деятельность, он приехал в Самару. Закончился двухчасовой концерт, артист в гримёрке, извините, переодевается, штаны снимает… В этот момент в комнату без стука входят две дамы бальзаковского возраста. Ну, видимо, какие-то важные особы в своём уезде, а может, просто из серии «без мыла в… Думу». Одна тут же восклицает: «Максимушка, как нам всё понравилось! Ой, ты устал, наверное?» Максимушка, как интеллигентный мальчик, конечно же хамить не стал, и постарался ответить максимально вежливо: «Да не особо». И тут вторая с ходу, вроде как пытаясь поддержать направление беседы, выдаёт: «Ну и правда, чё там… Как говорится, ***деть – не мешки ворочать»…
Почему Задорнов имел такой успех? Потому что он никогда не уходил со сцены мокрый, на негнущихся ногах. Хотя работал дольше, чем кто бы то ни было. До четырёх часов с антрактом! А он потом в конце ещё на шпагат садился!
