Михаил Калашников - [93]

И еще один фрагмент испытаний. При снятии ствола газовая трубка перемещалась свободно, она не была закреплена со ствольной коробкой. В условиях Средней Азии это было недостатком. На устранение дали 30 дней. Надо было соединить детали. Калашников стал неразговорчивым, явно нервничал. Потом сказал: если мы не найдем решения, мы ни к черту не годимся. На 24-й день Калашников решение нашел: изменил только пластину, расположенную на газовой трубке, которую он выпилил на тисках за ночь. Рассоединение происходило простым нажатием большого пальца. Воистину — все гениальное просто. Сейчас ни один солдат не обратит внимания на эту защелку. На 28-й день Крупин с пулеметом был в Самарканде. Общий результат — 2,5:1,5 в пользу «Ижмаша». На стрельбище в Калининграде, вслушиваясь в отстрел пулемета Никитина, Калашников вдруг спрашивает у подполковника Онищенко, руководившего испытаниями:

— Какое количество выстрелов предусмотрено методикой?

— 7—12, — последовал ответ.

— А мне кажется, что отстреливают по 7—10.

Стали считать — оказалось, по 9. Попросили солдата сделать несколько очередей по 12 — отстрелянная лента стала перехлестываться через пулемет, а это был серьезный недостаток конкурента. Плюс сильная отдача приклада — пулемет Никитина работал жестко, энергичнее калашниковского, поскольку в его конструкции было постоянное давление в газовой каморе и, соответственно, более активное воздействие на затворную раму. Были даже случаи ранения щеки пулеметчика. В это время в Калининград прибыл Главный маршал бронетанковых войск П. А. Ротмистров. Он долго жал Калашникову руку. Потом поочередно отстрелялся из пулеметов Калашникова и Никитина. Лента в пулемете Никитина перемещалась неспокойно, отвлекая от стрельбы. Ротмистров подозвал представителя Никитина и без всяких нравоучений спокойно сказал: передайте Никитину об этом недостатке немедленно, пусть принимает меры. А вообще равняйтесь на Калашникова — он никогда не выставляет на серьезные испытания свои образцы недоработанными. Они всегда у него работают как часы.

Потом Ротмистров поинтересовался, как испытывается танковый пулемет, и фактически сформулировал на него техническое задание. Пулемет должен устанавливаться на перспективные танки, у которых несколько меньше полезный объем внутри башни из-за большого количества управляющих систем. Надо максимально снизить загазованность от пороховых газов внутри башни, поскольку танк должен безупречно работать в условиях зараженной местности и иметь герметичную башню.

Прибалтийский военный округ завершил испытания и отдал предпочтение «калашу». Любопытный факт — солдата, незнакомого с системами Калашникова и Никитина, вводили в комнату, где на столе лежали два образца. За три — пять секунд он должен был выбрать тот, который понравился ему чисто визуально, и взять в руки. Из пяти вариантов выбор каждый раз падал на ПК.

На курсах «Выстрел» отношение к ПК было плохим. Старцев стал свидетелем безобразной сцены, когда начальник курсов, указывая на портрет Калашникова, досадовал: «Понавешивали тут портретов, будут еще простые конструкторы, заработавшие свой авторитет неизвестно чем, учить генералов!»

На Черном море ПК показал себя хорошо, вдоволь накупавшись в морской воде. У конкурентов были сбои — отдачей пулеметчику повредило лицо, ленту захлестывало.

По совокупности показателей ПК одержал полную победу. Но дело приняло неожиданный поворот: туляки развернули нешуточную борьбу. Калашникова это не удивляло — в Туле всегда были самые сильные конкуренты.

От дирекции завода, где изготавливалась партия тульских пулеметов, неожиданно в правительство пришла телеграмма с обвинением испытательной комиссии в негосударственном подходе. Информировалось, что затрачены большие средства на изготовление тульской версии единого пулемета. Совмин создал комиссию в составе представителей министерств обороны и оборонной промышленности и на базе НИИ-61 устроил защиту двух конкурентных проектов. Калашникову и Никитину предстояло защитить свои пулеметы, причем не только аргументами.

Калашникова, однако, о заседании комиссии не известили. В Москве, в ГРАУ в тот роковой день он оказался случайно. События развивались, как в самом настоящем боевике. Дейкин принимает выдающееся решение срочно доставить Михтима на автомобиле ГРАУ в Климовск. Там Калашникова за забором НИИ-61 уже поджидал старший военпред патронного завода. Поскольку пропуск, естественно, не был заказан, конструктору пришлось лезть на территорию института под забором через специально проделанный лаз. Охрана у этих двух учреждений была общая. В зал заседаний Калашников вошел вовремя. На часах было 9.55.

Вел заседание помощник Устинова Игорь Федорович Дмитриев. Первым докладывал Никитин. Речь его длилась 45 минут. Затем развернулась бурная дискуссия. Вначале выступали гражданские специалисты, восхваляя пулемет Никитина и принижая пулемет Калашникова. Потом слово взяли военные. Их выступило человек пять — семь, все высказались в пользу пулемета Калашникова.

Каково же было изумление Кузьмина, главного инженера НИИ-61, когда он увидел в зале невесть откуда взявшегося Калашникова. Михаил Тимофеевич дипломатично уклонился от приглашения выступить и попросил дать слово Коряковцеву.